Но все же, в очередной раз сделав над собой усилие, чувствуя даже некое удовольствие от подобной своей решимости, Алиса тихо постучала. Услышав негромкий мужской голос и получив приглашение войти, Алиса толкнула дверь, поддавшуюся с трудом. Придерживая подол платья, шагнула за порог.
Взгляду предстала комната, мало отличавшаяся от ее собственной. Все достаточно просто, умеренно... Только здесь был еще и небольшой письменный стол, на котором теперь лежали бумаги. Сергей Владимирович, оторвавшись от сосредоточенного чтения какого-то документа, поднял голову, взглянув на вошедшую женщину.
«Снова за работой... Снова занят. И даже здесь...»
- Простите, я отвлекла вас... - голос Алисы был непривычно тих.
- Это не так. Меня радует ваше присутствие, - он едва заметно улыбнулся.
- Можно... можно я просто посижу у вас немного? - ее пальцы теребили открытую страницу книги, незаметно сминая уголок.
- Почему нет, - он обвел взглядом комнату, где, впрочем, кроме кровати, не было более места, куда бы можно было сесть. Тем не менее это не стало препятствием для Алисы, и она, сделав несколько неуверенных шагов, опустилась на поверхность шерстяного пледа. Опершись спиной о бревенчатую стену и расправив подол платья, положила книгу перед собой. Осоргин, с минуту наблюдавший за тем, как жена легко разглаживает клетчатую ткань, раскладывая ее так, чтобы та едва прикрывала аккуратные колени, усмехнулся про себя и снова занялся бумажной волокитой.
Странно... Ей было странно осознавать, что ни для одного человека, который встречался на ее пути, она никогда не была важнее каких-либо обстоятельств. Мнение общества, личные интересы... службы...
«Даже для...»
Слезы навернулись на глаза. Досада, обида... Алиса сглотнула, пытаясь прогнать эту застывшую где-то в горле злость. Неужели женщина - это всегда лишь дополнение к чьей-то жизни?
Маленький, вечно жаждущий внимания и любви щенок... Эгоистичный, себялюбивый ребенок. Когда же она стала такой? Или была всегда... Сергей Владимирович задумчиво смотрел на то, как она дует губки, отчаянно делая вид, что увлечена чтением. Удрученно покачал головой... Так и недосмотренный лист лег на стол. Осоргин встал и медленно приблизился к сидящей женщине. Алиса провела рукой по щеке, заправляя за ухо каштановую прядь...
- Могу поинтересоваться, что за произведение вы читаете столь увлеченно?
Она подняла на него голову, поражая глубиной взгляда больших голубых глаз.
- Разумеется... - протянула ему книгу, коснувшись самыми кончиками пальцев... Удивлена, хоть и пытается скрыть...
Осоргин перевернул книгу в руках, найдя надпись на немного потрепанной коричневой обложке.
- Карамзин? - он посмотрел на сборник с сомнением. - Сентиментализм...
Алиса нервно пожала плечами.
- Довелось читать его «Историю». Неплохой документалист. Что же до всего остального...
Сергей Владимирович пролистнул несколько страниц, чуть хмурясь. Задержался в том месте, что Алиса отметила загнутым уголком.
- Никогда бы не подумал, что подобный стиль может принадлежать мужчине.
- Вы говорите о «Бедной Лизе»? Я люблю эту повесть. Мне кажется, он пишет достаточно... проникновенно.
- Вам нравится наблюдать за тем, как страдают другие люди? - в его словах сквозило непонимание. Внимательный, испытующий взгляд...
- Но... с чего вы так посчитали? - Алиса смотрела на мужа с удивлением.
- Я знаком с содержанием сего произведения. И, если честно, не могу разделить вашего восторга. Возможно, я чего-то не понимаю, но, в таком случае, быть может, вы мне объясните, какой интерес люди находят, наблюдая за страданиями девушки, в конце самым безрассудным образом закончившей свою недолгую жизнь?
Алиса замялась. Разговор выходил крайне странным. Какое ему дело до того, что она читает? В любом случае, вряд ли он сможет это понять.
- Алиса, я же тебя не допрашиваю. Мой интерес вполне искренен: что ты в этом нашла?
- Я не знаю, почему вы осуждаете ее. Она искала любовь, пыталась создать свое счастье... Разве в этом ее вина?
Осоргин вскинул бровь, пожав плечами.
- Не думаю, что можно построить свое счастье на страданиях других. А тем более, по своей воле пытаясь уйти в мир иной...
- Вы осуждаете ее поступок? - глаза Алисы заблестели. Отчего-то даже столь невинный разговор пробуждал в ней целую бурю различных чувств, - А что же ей еще оставалось? Девушка лишилась всего, что ей было дорого. Как могла она продолжать жить, потеряв не только любовь, но и свою честь? Среди тех, кому нет дела до чужих чувств...