Потрясение. Даже теперь это было бы наиболее подходящим определением. Сперва все переносится легче. Больно станет потом...
Напряженный лоб. Скорбно сжатые губы. Взгляд в упор. Пронзительно... Так смотрят на человека, ставшего предметом огромных вложений и растратившего все до копейки. Только вот блеск глаз... Блеск, который Алиса бы никогда не смогла увидеть прежде. Не яростный. Не решительный. Словно от сильного удара... Слишком много, чтобы назвать укором. Слишком мало, чтобы назвать слабостью. Столько чувств, что никогда не рассмотришь за постоянной сдержанностью. И только один вопрос.
«Зачем так...»
- Что ж... Попробуйте каким-нибудь образом это объяснить - в голосе Осоргина послышались такие нотки, что Алиса невольно подняла голову. И застыла. Потому что на нее смотрел не ее муж, с которым она провела пять лет своей насыщенной событиями жизни, а совершенно другой человек. Далекий, чужой... В лице Сергея Владимировича не было ничего, в чем женщина могла бы найти поддержку. Ни жалости, ни сострадания. Ни даже насмешки. Он был холоден и чужд.
- Кажется, я попросил вас объясниться, - его голос понизился, а пальцы сжали бумагу так, что она мгновенно потеряла свой красивый гладкий вид и теперь сгодилась бы разве что промокашкой.
Алиса молчала. Слова комом застыли у нее в горле. Если бы она обратила свое внимание на мужа несколькими минутами раньше, то обнаружила бы, что этот человек состоит вовсе не из железа или камня, как могло бы показаться на первый взгляд. Сергей Владимирович, как ни властен был над своими чувствами, все же не смог скрыть растерянности. Обман и предательство... Предательство не бездумное, не внезапное. Продуманное, решительное. Повторяющееся раз за разом... То, что может выбить из колеи любого. Если и есть исключения, то этим людям можно только позавидовать.
Почему? Когда это началось? Кто виноват в этом? Чем терзать себя, лучше задать эти вопросы тому, над кем будет вершиться правосудие.
- Вы молчите, сударыня? - он продолжил сжимать бумагу в ладони, - Быть может, я ошибся? Быть может, это всего лишь... досадное недоразумение?
Алиса безмолвно воззрилась на мужчину. Она была бледна и являла собой жалкое зрелище, только не было рядом ни одной души, способной проникнуться к ней состраданием в этот момент. Несколько секунд молчания... Что могла она ответить на это столь нежданное, заставшее ее врасплох обвинение? Ее карты были раскрыты, и теперь приходилось играть с тем, что было на руках, или сдаться на милость победителя.
Выпрямилась, постаравшись отогнать от себя внезапно охвативший ее трепет, посмотрела Сергею Владимировичу прямо в глаза и тихо, стараясь придать дрогнувшему голосу твердость, произнесла:
- В этом нет ошибки. Против вашего слова мне нечего возразить. Можете радоваться: вы уличили меня во лжи, и эту ложь я готова признать. Каких оправданий вы от меня ждете? Письмо в вашем распоряжении, доказательства моей вины подписаны моей же рукой.
Горькая усмешка. Первые капли дождя попали на оконное стекло. Медленно стекая вниз, они превращались в грязноватые лужицы, разливавшиеся по подоконнику. Алиса закрыла лицо руками.
- Алиса, - Сергей Владимирович прикрыл глаза, чуть наклонил голову и потер переносицу, - возможно, я совершил большую ошибку. Но все же не могу понять: какой повод дал я твоему поступку?
Негромко и обманчиво мягко... Могло показаться, что все кончится несколькими фразами. Все обойдется... Если бы только знать, что эта чрезмерная мягкость - всего лишь способ успокоить себя, сохранить самообладание, у нее было бы гораздо больше причин для паники...
Женщина отняла ладони от лица и посмотрела на мужа прямо.
- Вы спрашиваете у меня повод? Что ж... Раз вы считаете, что у истинного чувства должны быть причины, извольте, - ее глаза загорелись неожиданным блеском, а слова, произносимые ею, зазвучали громче - Наш брак, если мне не изменяет память, длится уже пять долгих лет. Пять лет, как я ваша жена, а вы мой муж. Счастливый брак. Такой, о каком мечтают многие матери для своих подросших дочерей. Что такое личное счастье в сравнении с положением в обществе? Блажь... Мечты юных невест. Брак может сделать из молоденькой дурочки почтенную даму. Может научить улыбаться тем, от одного вида которых становится дурно, с интересом говорить о вещах, нагоняющих смертную тоску, и играть роль примерной супруги. Но он не может заставить отказаться от желаний и попыток найти то, о чем мечтала в прошлом маленькая девочка, а теперь уважаемая леди, - она в волнении потерла ладонями виски, отвернувшись от Сергея Владимировича, и добавила уже тише: