- Подите вон, - отрешенно и бессильно.
Опустошенный взгляд, скользнувший по полу. Не до ее слез и не до обид. Ни до чего... Уже ни до чего.
Расплакалась. Расплакалась бы, даже не потрудившись уйти. Но после этих слов поняла, что он бы не пожалел. Не посочувствовал и утешать бы не стал...
Рыдания, сдавившие горло... Пока она почти бежала к себе. Растирая по щекам соленые капли. Он никогда не повышал на нее голос. Никогда. Но это было хуже. Искра, вспыхнувшая в сердце так неожиданно, потухла. В животе застыл холод. Как будто и не существовало ничего до этого. Она чувствовала себя подавленной... Между ними снова была стена. Холодная и беспощадная.
Черные ласточки, как тени с того света.
«Я здесь лишняя. Я здесь чужая...»
Иллюзия счастья... А на деле это чувство унижения, непонятости и... одиночества. До тех пор, пока слезы будут тяжелым комом сдавливать горло, а губы кривиться... Оно не пройдет до тех пор. Даже среди всеобщей радости это продолжится...
Он бы сказал ей, что это продолжится лишь до той минуты, пока она будет лелеять свою обиду, перебирая в голове каждое слово, убеждаясь в собственной правоте. Она мысленно произнесла эти слова таким знакомым голосом. Только все, что он сказал, были не слова утешения.
Так вовремя поданный стакан воды... Все же, возможно, в новой служанке и был какой-то толк. Не спросила ни о чем и не рискнула давать советы. Алиса сидела на пуфике перед зеркалом. Упершись локтями в деревянную поверхность трюмо. Не решаясь поднять головы. Упиваясь своей болью. Но это было не то, что проходило через несколько часов рыданий. Не то, после чего, сказав «прости» или услышав эти слова в свой адрес, можно спокойно продолжать жить дальше. Ей казалось, что для нее все кончено. Теперь...
«Подите вон...»
Маленький ящичек, в котором она всегда хранила пузырек с настойкой валерианы. Не то чтобы это очень помогало в таких случаях... Но чувство отчаяния, чувство одиночества больше не становилось столь острым. А с этим уже можно было жить...
Совершенно случайно брошенный в сторону взгляд. Пальцы, нащупавшие стеклянный флакон с темной жидкостью, ощутили под собой что-то еще... Алиса заглянула в ящик. Свернутая бумага, аккуратно прислоненная к его деревянной стенке. Ее сердце забилось быстрее. Она не видела этого раньше и... слишком уж неприметным казалось это... письмо?
Алиса затаила дыхание. Оставив на время позабытый флакон, достала из трюмо бумагу. Дрожащими от неожиданного открытия пальцами развернула... Сердце пропустило удар. Она узнала почерк.
Последний выбор
Полумрак. Неясный силуэт... Тихий голос, а лица не видно. Не оттого, что темно... Память стерла эти когда-то столь знакомые черты. Но голос забыть было сложно...
Она пела. Что-то на французском... Никогда не мог запомнить слов, но мотив был узнаваем. Сквозь пелену, похожую на шелковую ткань. Фиолетовую или синюю... Сознание выбирало именно эти цвета.
Пальцы, скользящие по волосам. Как будто это никогда не кончалось. Он часто засыпал, положив голову ей на колени. Во сне видеть себя спящим... Удивительно. Но ведь трудно сказать наверняка, в какой момент происходящее становится иллюзией...
До нее нельзя дотронуться. Только слушать... Но от этих столь простых действий действительно становилось легче. Это было давно. Но во снах приходило до сих пор. Даже если наяву он не вспоминал об этом...
Но иногда фиолетовый шелк становился красным. Пропитываясь кровью... Тогда сон превращался в кошмар. Потому что это была ее кровь. Стекая по вискам, капая на руки. Она не пела. Просто смотрела на него. Нельзя кричать. В этих снах нельзя было кричать...
Даже просыпаясь посреди ночи с другой женщиной, он открывал глаза, смотря на свои руки. Машинально. Ожидая увидеть кровь... Почти чувствуя ее липкое тепло. Ведь это сделал не он! Пытаясь очнуться от этого ужаса. Лишь потом осознавая, что то было всего лишь дурное видение. Наверное, это было глубже, чем он мог предположить. Где-то очень далеко... Его собственный кошмар.
Но теперь был только голос. Осторожные прикосновения. Тревога... Будто бы забытая. Будто что-то, волнующее его сердце, осталось где-то очень далеко. Что это было? Он забыл что-то просмотреть? Прошение? Не подписал нужные бумаги? Ведь он точно должен был уже встать... Отведенные полчаса уже прошли. Или нет... Он не хотел, чтобы это прекращалось... До тех пор, пока сон не превратится в кошмар... Пока рыжие волосы не запачкаются кровью.