«Интересно, - подумала женщина, - спит ли он еще или уже готовится к отъезду?» Впрочем, эти мысли были вызваны единственным нежеланием встречаться с мужем. И хотя она уже успела почувствовать на себе всю разрушительную силу его гнева, то, как поведет он себя сегодня, было для нее загадкой.
«А не все ли равно?»
Ее сердце теперь знало, что такое настоящая любовь, и все, что могло помешать, не имело для нее значения. «Но тебе же понравилось...» - закралась в голову совсем нежеланная мысль. Предательски занывший низ живота... Да. Понравилось. И корить себя за это можно было бесконечно... И память услужливо нарисует нужные картины. Как и все прочее. Как и вся окружающая обстановка. И весь этот дом... Как жаль, что жизнь нельзя прожить заново. Нельзя вычеркнуть те минуты, за которые после приходится испытывать мучительный, сжигающий до самых костей стыд. Как жаль...
Женщина очнулась от своих размышлений и со злостью захлопнула приоткрытое окно.
«Прекрати немедленно!»
Спать уже совсем расхотелось, поэтому Алиса, сделав несколько нервных шагов по комнате, развернулась и подошла к большому зеркалу. В его глади она увидела себя и ужаснулась: взлохмаченные, спутанные волосы, покрасневшие глаза и, что самое ужасное, синяки... «Боже, - пронеслось в голове у Алисы, - что он со мной сотворил...» Женщина принялась быстро устранять весь этот беспорядок. Взяв гребень, она, насколько могла аккуратно, расчесала свои каштановые локоны. Борис особенно их любил. Хоть в обществе это и не было принято, но ему нравилось, когда Алиса распускала волосы. С ним она всегда была такой... естественной. Поэтому в те редкие минуты ей казалось, что на свете не существует больше никого. Только они вдвоем... Не нужно было соблюдать никаких правил: только их чувства имели значение, и Алисе казалось, что ей совершенно все равно, как подумает о них общество. Казалось... Потому что она боялась людей, боялась их мнения, осуждения, хоть и пыталась подавить в себе этот страх. А Борис никогда не боялся. И говорил, что и она не должна. Ведь все второстепенно, а злые языки все равно найдут тему для пересудов. Она соглашалась. Хотя страх все равно жил глубоко в ее душе.
Алиса скинула халат. В зеркале она отражалась во весь рост, поэтому ей не составляло труда разглядеть малейшие изменения, произошедшие с ней. Ее фигура была по-прежнему превосходна. Да, уже не такая по-детски округлая, как в девичестве, но довольно пропорциональная, оформленная, особенно, если принимать во внимание то, что Алиса была теперь матерью. Небольшая изящная грудь, тонкая талия, стройные ноги. Но даже невооруженным глазом на ее нежной коже теперь можно было разглядеть темноватые пятна. К несчастью для Алисы, ее особенность была в том, что даже малейший толчок или неосторожное движение оставляло следы на ее теле. Для этого не надо было делать ничего особенного, что уж говорить о жестких, настойчивых поцелуях или ссадинах... Скрыть это было почти невозможно, поэтому, когда Алиса была с Тилингом, он обращался с ней достаточно осторожно, не допуская того, чтобы на ее коже сохранились хоть какие-то знаки, способные выдать женщину. Но ее супруг о таких мелочах не заботился. Во всяком случае, не прошлой ночью....
Темный флакон на столе. Сладковатый запах майорана. Травянистый, жгучий... Острый пряный вкус... Не самый изысканный напиток, но и к этому можно привыкнуть.
Алиса решила одеться сама и не звать служанку. Незачем. Платье неяркого голубого цвета сидело на ней невероятно хорошо. Но глубокое декольте все равно открывало взору красноватый след прямо на груди. Впрочем, это легко могла исправить шаль. «А вот это уже никак не скроешь...» - подумала Алиса, осторожно касаясь пальцем темного кровоподтека на шее. Она нахмурилась, несколькими быстрыми движениями распушила волосы так, чтобы злосчастное пятнышко не бросалось в глаза, и, оставшись вполне довольной своим внешним видом, решила все же спуститься вниз.
Женщина открыла дверь и прислушалась. Тихо. На удивление тихо. Не слышно привычного позвякивания посуды на кухне, беготни слуг и их негромких разговоров. Дом будто вымер. Алиса, осторожно ступая, прошла по коридору и спустилась вниз по лестнице. Заметила мелькнувшую впереди себя длинную светлую косу и окликнула девушку.
Та попыталась сделать вид, что не расслышала... Но, впрочем, ее имя, произнесенное уже гораздо более нетерпеливо и строго, заставило служанку повернуться. Настороженный взгляд. Она бы предпочла не останавливаться...
- Утро доброе, Алиса Романовна! А что вы так рано? Дела какие неотложные? - нарочито быстро и беззаботно.
- Глаша, скажи мне, Сергей Владимирович у себя? - к ее счастью, Алиса была слишком занята собственными мыслями.