Через полчаса карета остановилась у дома, обнесенного невысоким забором. Извозчик, чертыхнувшись, спрыгнул с козел.
— Быстро, однако, теперь темнеет, — пробурчал себе под нос… Затем, помедлив, открыл дверцу кареты. Пассажирка аккуратно спустила на землю ножку, обутую в изящный сапожок. Вуаль закрывала ее лицо полностью, так что ни днем, ни тем более в сумерках рассмотреть ее не представлялось возможным. Алиса протянула мужчине руку, облаченную в черную перчатку, и изящным движением положила в благоговейно протянутую ладонь золотой. Лицо извозчика просияло. Бормоча слова благодарности, он попятился, затем ловко вскочил на козлы и покатил вперед по мостовой. Дама осталась одна в сгущающейся тьме. Она долго не решалась идти, видимо, обдумывая что-то. Но затем, приняв решение, двинулась по направлению к особняку. «Только бы его не было дома, — крутилось у нее в голове, — только бы его не было дома!»
Дойдя до порога, Алиса потянула на себя резную ручку. Дверь поддалась на удивление легко, без привычного скрипа. В прихожей царил полумрак. Женщина быстро скинула пальто, стянула перчатки и, ободренная, уже хотела было быстрее подняться наверх, как услышала у себя за спиной вкрадчивый голос:
— Здравствуй, Алиса.
Нежданная встреча
Алиса обернулась. Ладони похолодели, в горле резко пересохло, сердце пропустило удар. «Он вернулся…» Возле лестницы, облокотившись о перила, стоял Сергей Владимирович Осоргин и спокойно смотрел на растерявшуюся жену. Проседь в темных волосах в тусклом свете свечей была почти незаметна. Расслабленная поза, сложенные на груди руки…
Впрочем, Алиса постаралась быстрее скрыть свое смятение и приветливо улыбнулась, что далось ей с трудом. Было несложно догадаться, что супруг своим присутствием нарушил ее планы.
— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — ее собственный голос ей показался совсем чужим.
— Вы сегодня поздно, — продолжил он, не отводя от жены взгляда. — Могу я поинтересоваться, где провела весь день моя супруга?
У женщины внутри все сжалось. Да, она ждала этого вопроса, готовилась к нему… но его слова прозвучали подобно грому среди ясного неба.
— Навещала княгиню Жюльен. Она жаловалась на жуткую скуку… Я надеялась, что мое общество сможет развлечь ее, — произнесла, стараясь сохранить непринужденный вид.
— Что ж, это чудно. Но не думаю, что княгиня была бы расстроена, если бы вам не пришлось возвращаться домой в потемках: это небезопасно, — он немного помедлил и добавил, понизив голос, не отводя от нее проницательного взгляда, — И неосмотрительно.
Алиса подняла голову. В полумраке прихожей особо выделялось ее бледное лицо. Пальцами одной руки она сжимала кисть другой, растирая ее рассеянными движениями. Видно было, что она изрядно волнуется, хоть и пытается скрыть это.
— Я совершенно забылась. Простите, если заставила вас тревожиться… — она все-таки отвела глаза, не выдержав его испытующего взора. — Что ж, я, наверное, поднимусь наверх. Как там Федя? Он, кажется, неважно себя чувствовал с утра. Мне нужно его увидеть!
С этими словами она поспешила удалиться, обойдя мужа и постаравшись сохранить как можно более непринужденный вид.
Осоргин лишь вскинул бровь, провожая жену взглядом.
— Иди, Алиса. Иди…
И еще один день
Тихий звон посуды, расставляемой на подносе. Темный чай, осторожно наливаемый в фарфоровую чашку.
— Благодарю, — машинально, несколько рассеянно. Полноватая женщина в черном платье и переднике от столь обычной дани вежливости совершенно разомлела.
«Какой голос…»
Покосилась на сидящую с другой стороны стола хозяйку. Нехотя, без аппетита Алиса ворошила вилкой лежавший на тарелке омлет. В последнее время есть ей совершенно не хотелось. Похудела едва заметно. Осунулась…
«Вечно ей все да не так! Ничем не угодишь!»
Белая чашка с темными разводами внутри. Размеренный стук ложки о ее стенки… Алиса смотрела, как кружатся черные чаинки на дне, следуя за движением прибора. Еще одно утро.
Сергей Владимирович сидел напротив, погруженный в чтение газеты. Какой интерес мог он находить в новостях политики? Вопрос, конечно, глупый, если твой муж чиновник. Она никогда этого не понимала…
Серая блестящая муха, проползшая по скатерти с намерением забраться на сахарницу. Марфуша подняла руку, намереваясь обеспечить насекомому вечный покой. Взмах омерзительных маленьких крылышек, и нежеланный гость чудом избежал неминуемой гибели. Недовольство, сожаление…