Флавий пошарил багром в чане и вытащил пачку шортов. Затем, он произвел ту же манипуляцию в соседнем чане. На этот раз улов состоял из рубашек самых разнообразных расцветок. Из третьего чана были извлечены сандалии.
– Переодевайтесь, – сказал он.
Нужно было видеть умоляющий взгляд, который бросил на него Циладзе, чтобы понять, как трудно раздеваться человеку двадцать первого столетия, к тому же обладателю изрядного брюшка, под пристальными взглядами толпы, наполовину состоящей из женщин. Однако у каждой эпохи свои представления о приличиях, и Арсену пришлось сгибаясь в три погибели, пройти весь путь до Голгофы.
Мы с Эрли более мужественно несли свой крест, хотя, честно говоря, я бы предпочел этому испытанию схватку с пауками. Кроме того, одежда не вполне еще просохла.
– Странный способ консервировать предметы туалета, – сказал Арсен, приглаживая бороду. Он очень импозантно выглядел в новом облачении. На нем была рубашка восхитительно желтого цвета. Из чувства протеста я себе выбрал красную, хотя мне очень хотелось такую же.
– Они не консервируются, – сказал Флавий. – Производство одежды из углекислоты и паров атмосферы. Бактериально-нуклеотидный синтез.
Я не совсем понял, что это значит.
В следующем сарае мы видели, как несколько муравьев вытаскивали из чана какие-то розовые плиты и складывали их на полу.
Но все это было ерундой по сравнению с тем, что нас ожидало в третьем сарае. Я не могу пожаловаться на космический рацион, но у меня до сих пор текут слюни при воспоминании об этих ароматах. Никогда не мог подумать, что пища может так восхитительно пахнуть.
– Это тоже синтетика? – спросил Арсен. Такое выражение глаз я видел только у голодных пауков на Спайре.
– Тоже, – сказал Флавий. – Сейчас вы сможете все попробовать.
Мы шли мимо маленьких розовых коттеджей, расположенных на большом расстоянии друг от друга в лесу. По пути нам часто попадались огромные муравьи, тащившие плиты, которые мы видели в одном из сараев. На свежевырубленной полянке несколько муравьев складывали из этих плит домик.
– Это что, специально выведенный тип? – спросил Арсен.
Флавий утвердительно кивнул головой.
– Как вы их дрессируете?
– Изменение генетического кода.
– Я не вижу у вас никаких машин, – сказал Эрли.
– А какие машины вы хотели бы видеть?
– Ну, хотя бы транспортные средства. Не можете же вы на муравьях путешествовать по всему земному шару.
– Зачем путешествовать? – Кажется, Флавий не понял вопроса.
– Мало ли зачем? Захотелось человеку переменить место жительства.
Историк задумался.
– Вряд ли такая необходимость может возникнуть, – неуверенно сказал он. – Условия во всех зонах обитания абсолютно идентичны.
– Допустим, – настаивал Эрли, – но как же люди собираются на научные конгрессы, съезды?
Кто-то сзади прыснул со смеха.
– Съезды? – переспросил Флавий. – Зачем съезды, когда есть система глобальной телепатической связи?
– Понятно, Эрли, – раздраженно произнес Арсен. – Нет у них никаких транспортных средств. Нет, и все тут, нечего и спрашивать.
– Есть такие средства, – сказал идущий рядом мужчина. – Есть биотрангулярное перемещение, но им почти никто не пользуется. Слишком большие затраты энергии. Кроме того, оно плохо действует на нервную систему.
Убей меня бог, если я понимал, что это за перемещение.
– Ладно, – сказал Флавий, – еще успеем об этом поговорить. Вот мой дом.
Он как-то странно застрекотал, и, выбежавшие на его зов муравьи, немедленно начали стаскивать откуда-то на полянку розовые столы.
Честное слово, мне никогда не приходилось участвовать в таком удивительном пиршестве. Представьте себе вереницу столов под деревьями, озаряемых причудливым светом фосфоресцирующей жидкости в бокалах, странные блюда с незабываемым вкусом, которые нам тащили муравьи на огромных подносах, и веселые, оживленные лица людей, отдаленных от нашей эпохи на сорок четыре столетия.
– За здоровье космонавтов! – сказал Флавий, поднимая стакан с темным напитком, похожим на пиво.
Арсен поднялся и произнес длинный, витиеватый тост.
Сидевшая рядом с ним белокурая красотка не отводила восхищенного взгляда от его бороды. По-видимому, это украшение не было знакомо нашим потомкам.
– Эле нравится космонавт, – сказал Флавий.
Может быть, и не всякая наша современница смутилась бы от такого замечания, но то, что произошло, по-моему, выходило за пределы скромности в понятиях двадцать первого столетия. Девушка нежно погладила Арсена по щеке и с самым невинным видом сказала: