«Ничего… Сейчас… Отстроимся и найдем тебя, голубчика!»— мысленно обращался Иван к самолету, попавшему в грозу. Это успокаивало, настраивало на рабочий лад…
Донесся новый удар грома. Рыскнули стрелки приборов, дрогнул воздух в плотно закупоренной кабине станции.
Гроза разгулялась не на шутку.
— Кириленко! Как там у тебя? — снова запросил планшетист. — Самолет видишь?
Кириленко готов был ответить: «Пока не вижу…», но заметил в синих россыпях помех едва ощутимое изменение, передвижение какое-то… На экране проявилась, запульсировала слабая отметка от движущейся цели.
— Есть самолет! — Голос прозвучал хрипло и незнакомо. Кириленко откашлялся. — Даю координаты…
Он сообщил планшетисту данные, и тот радостно повторил:
— Принято!
Пошла работа! На планшете КП легли первые засечки курса, и самолету уже, наверное, даны необходимые команды: отметка на экране стала перемещаться круче к берегу…
«Порядок, — радостно подумал Иван, — теперь мы тебя, голубчик, как за руку, приведем на аэродром!»
Неожиданно экран поблек. Развертка искривилась, но все обошлось: экран снова наполнился привычным густо-голубым светом, хотя на нем еще какое-то время таял белый зигзаг — след от рыскнувшей развертки. Грозное напоминание о том, что станция могла «ослепнуть»…
Кириленко с тревогой взглянул на приборы: «Этого еще не хватало! Неужели барахлит станция? Где же Володька?»
Еще одну группу цифр передал Кириленко на КП, и снова близкий удар грома колыхнул воздух, ощутился в дрожи металлического пульта, на который облокачивался оператор. «Все хорошо. Станция работает нормально. Это гроза. Где-то близко стукнуло…»
Подумав так, он несколько успокоился. Устроился поудобнее в операторском кресле. Усилил яркость.
Вдруг… Кириленко не понял, что с ним произошло. Ему показалось, что взорвался экран! Страшная боль, мгновенно пронзив его, заставила вскочить… Вскинув руки к голове, он тут же рухнул без сознания. В линию связи попал грозовой разряд.
…Когда открыл глаза и попытался осмыслить, что с ним и где он, — память отказывалась служить… Невыразимая тяжесть сковала тело. Казалось невозможным поднять голову… Боли не было. Только туман, и сквозь него частый певучий звон. Такой звон бывает, когда на металлическом рельсе косу отбивают… Кириленко лежал на полу кабины, возле металлического ящика воздуходувки. Может, воздух, нагнетавшийся в станцию сквозь жалюзи ящика, привел его в сознание…
Он различил знакомый ровный гул, увидел на масляно-белом потолке станции мерцающие голубые блики…
«Что со мною? Где я? Этот гул… Гул работающей аппаратуры! Голубые блики на потолке? Отражение экранов… Почему я лежу на полу?»
Кириленко попробовал поднять голову, но перед глазами все плыло, туманилось… «Жив! Лежать и не шевелиться! Чуть полежать и подняться…»
«Рассвет»! Почему молчите? Где самолет?
«Самолет? — Кириленко с трудом вспоминает… — Да, был самолет…» Что-то теплое затекло под щеку. Дотянулся до щеки, тронул рукою — липкая, темная жидкость… «Кровь? Почему кровь? Я упал со стула… Ударился о железо. Надо встать… Я должен встать!»
Он еще до конца не осознал, что с ним, но в глубине его памяти тлела, готовая вспыхнуть, мысль — он должен встать!
— «Рассвет»! На связь! «Рассвет», ответь по радио, где самолет! Почему молчишь?
И Кириленко вспомнил. Теперь уже ясно вспомнил, что делал он до того, как оказался на полу станции, и чего ждет и требует от него командный пункт.
— Сейчас… Сейчас я отвечу… — шепчет Иван, а ему кажется, что он говорит громко. — Сейчас… Ще трошки…
Кириленко приподнимается. Встает. Кабина станции начинает крениться. Он успевает подумать, глядя на светящиеся экраны, на привинченное к полу кресло: «Успеть бы сесть за пульт! Только бы сесть!» Он делает шаг, другой. Словно шагает через бездну… А экраны уже рядом… Они перед ним!
…Планшетист сообщил, что линия связи с тридцать третьим постом вышла из строя.
На запросы Воронина «Рассвет» не отвечал. Недоброе предчувствие шевельнулось в душе капитана. За всю свою долгую службу не помнил он такого. Разве что в войну…
Что же случилось на тридцать третьем?
Воронин приказал связаться с постом по резервной линии… Другой, более мощной станции капитан дал включение и сейчас ждал доклада о выходе ее на режим…
Полторы минуты на запрос самолета, терпящего бедствие, земля отвечала: «Вас пока не наблюдаю…»
— Ну что они там?! — вскипел Воронин. — Пора им уже выйти!
Связист склонился над пультом, зачастил ключом, замигал зеленой лампочкой…