Трудно вообразить мир без себя. Ростик как-то вычитал из взрослой книжки вроде бы совсем понятные, но непостигнутые им слова: «Не смерть — небытие страшит». Он и сейчас не испугался, забеспокоился только: «Что за шум?» Алена же, такая храбрая наверху, явно струсила.
— Что это? — опять перейдя на шепот, спросила она.
— Ерунда, — отмахнулся Антон, — песок сыпанулся. Посвети-ка туда.
Алена направила луч фонарика в дальний угол. Рука тряслась, и желтое пятно света приплясывало.
Под сломанной крышкой (пальцы вдавились в прогнившее дерево, словно в губчатый поролон) лежала кобура, вспухшая от многослойной плесени и оттого еще более необычных размеров. В такой кобуре могла поместиться ручная пушка, если такие бывают. Антон сразу смекнул, что это.
— Ракетница! — крикнул он в восторге и схватил ко буру.
Брезентовая обшивка расползлась, но сигнальный пистолет был целехонек. Владелец успел перед смертью или ранением вычистить и смазать оружие на совесть. Даже воронение не везде облезло.
— Значит, и все остальное здесь!
Предположение Антона никак не вытекало из находки сигнального пистолета, но сам факт был выдающимся. Ростик и про море забыл.
— Дай посмотреть!
И у Алены страхи прошли. Фонарик светил ровно и неподвижно, как настольная лампа.
— Смотрите, смотрите, иероглифы! — Ростик показывал на глубокие резные знаки на эбонитовой рукоятке.
— Какие еще иероглифы! — фыркнул Антон. Вечно этот Ростик умничает. — Дай-ка сюда.
Когда Антон тщательно вытер пистолет, все сразу увидели, что никакие не иероглифы, а русские буквы «О» и «X».
— «ОХ»! — прочитала Алена.
— «О» и «X», — поправил Ростик. — Инициалы. «О» — первая буква имени, а «X» — фамилии.
— Так это же… — У Антона даже дыхание перехватило. — Это же ракетница самого Халитова! Папкиного ординарца!
Ораз Халитов, Халитов О. С., последняя строка в мраморном списке братской могилы. Отец не один раз вспоминал, что Ораз Халитов везде и всюду инициалы свои вырезал.
— Как в аптеке, — сказал Антон. Слова его совсем не вязались с дрогнувшим голосом. Просто он хотел выразить мысль: все точно, все сошлось.
Ребята торжественно помолчали. А потом сразу заговорили, возбужденные и счастливые безмерно. Все сходилось, заветный блиндаж найден, цель — вот она, у ног. Тут где-то лежит целлулоидный планшет с важнейшим документом — картой вражеских минных полей. Тут!
Три луча и шесть рук лихорадочно зашарили по захламленному и пыльному цементному полу. Обнаружились и другие реликвии: лампа из сплющенной артиллерийской гильзы, сдавленная алюминиевая кружка, россыпь патронов, лопатка, проржавленная до дыр, киркомотыга без черенка. И еще какие-то вещи, ставшие непригодными и неузнаваемыми.
Время сделало свое дело. Даже стальную солдатскую каску не пощадило: внутренний ободок и ремень превратились в труху, вместо защитной окраски — шелушащаяся короста.
— Может, и планшет сгнил? — выразил общую тревогу Ростик.
— Ерунда, — не очень уверенно, но резко отверг капитуляцию Антон.
— Хоть что-то осталось бы, — поддержала Алена.
— Искать! — отдал приказ Антон.
И поиск продолжался, но, к сожалению, так же безрезультатно.
Все, кажется, перерыли и перещупали. Пластмассовую звездчатую пуговицу нашли, обломок напильника — кресало от фронтовой зажигалки, латунный поддон сигнального патрона. Видимо, Ораз Халитов здесь, в блиндаже, выбил бумажно-металлическую гильзу из широкого ствола ракетницы.
Какой в последний раз в жизни подал он сигнал? К атаке? Вызвал огонь артиллерии? Указывал пехоте проход в минном поле?
— Это тоже в музей сдадим, — сказал Антон и спрятал поддон в карман.
Говорил он придыхая. Отчего-то трудновато дышать стало. И очень тепло сделалось. С облупленного носа капал пот. Воздух вроде погустел, темнота сплотилась. Белые ока фонариков пожелтели, Аленин и вовсе скис, весь свет — оранжевый червячок спиральки.
— Сколько мы уже тут? — с тревогой спросил Ростик. — Уже ночь, наверное.
— «Ночь»… — вяло передразнил Антон. — Думаешь, если здесь темно, так и на улице ночь?
— Там сейчас белая ночь, — с грустью вспомнила Алена. И всем, Антону тоже, неудержимо захотелось увидеть белое небо, белую реку, белый город.
— Ладно, — сказал Антон, — на сегодня хватит. И это бы унести.
Про самое главное они забыли. Или сделали вид, что забыли. Документы ведь еще не нашли! Но так угнетающе было в черном подземелье, что всем неудержимо захотелось немедленно выбраться на воздух и солнце.