Капитан почувствовал, что его губы невольно расплываются в глупой улыбке.
— Я же говорила: вы будете смеяться!
— Нет-нет, — запротестовал Сквира. — Я просто не ожидал…
— Орест копался в поисках монет где-то в подземелье… Это он так выразился: «Копаюсь в подземелье. Собор знаешь?». Неожиданно заметил какое-то шевеление в темноте. Перепугался страшно. Вокруг никого, полная тишина, ничего не видно. Пару минут он вообще не мог двинуться с места. Потом стал светить фонариком. Но безрезультатно…
Сквира кивнул. Показалось старику.
— Через несколько дней после этого Орест заметил, что за ним в городе увязался какой-то человек. Одет был точно как в шпионских романах — черный плащ, черные очки, лыжная шапочка, руки в перчатках. Непонятно, мужчина или женщина. Шел на большом расстоянии, метрах в ста. Орест тогда решил не искушать судьбу и окружным путем направился обратно домой. Тот человек почти сразу исчез…
Володимир, центр города, 19:20.
— А чего это мы на ограблении зациклились? — рассуждал Козинец. — Есть ведь еще наследники, мстители, конкуренты, завистники, ревнивцы, фанатики…
Наступило то тревожное время суток, когда день сходил на нет, а ночь еще не пришла, все вокруг пока было видно без фонарей, но солнце уже покидало небо. В светлых сумерках городок светился призрачным отсветом немногих зажженных окон и редких автомобильных фар. Гигантские красно-оранжевые тени змеились по потрескавшемуся асфальту. Средневековые строения, причудливо перемешанные с послевоенными пятиэтажками, нависали над улицами темными каменными глыбами, особенно таинственными на фоне багряного неба с почти алыми облаками.
Козинец, привыкший к сюрреалистическому смешению веков вокруг, совершенно не замечал тоскливой красоты своего города. Он стремительно шагал по улице, периодически поглядывая на часы. Они со Сквирой уже серьезно опаздывали на встречу с директором Дома пионеров. Ну кто мог предположить, что в райотделе именно в этот момент не окажется свободной машины!
— Думаете, преступникам не коллекция была нужна? — спросил Сквира. — Они пришли, чтобы убить Реву?
Козинец кивнул.
— Это вряд ли, — после минутных размышлений сказал капитан. — Ни один убийца не пойдет домой к тому, кого хочет убить, как раз тогда, когда того дома нет и не будет еще полдня…
— Ну, не знали они…
— Хорошо, пусть не знали. Пришли. Его дома нет. Подождали полчаса. Его все нет. И тогда, вместо того, чтобы ретироваться, они принялись громить мебель. Не странно ли?
Прохожих было немного, в основном, молодежь. У витрины гастронома несколько девушек взорвались громким хохотом. Их кавалеры переглядывались, ухмыляясь. Военный патруль, стоявший поодаль, разом развернулся в ту сторону, но остался на месте. На лицах солдат была лишь усталость, которую не мог расшевелить даже вид вызывающе одетых девиц. Козинец же, к изумлению Сквиры, не скрываясь, пялился на юных прелестниц и улыбался во весь рот.
— Кстати, завтра рано утром приезжает дочка Ревы, — сказал милиционер, когда выворачивать шею в сторону девушек стало совсем уж невозможно. — Я ее встречу и допрошу?
— Лучше просто поговорите. Предложите посмотреть, что пропало в доме. Заодно и расспросите обо всем. Только не забудьте после ее ухода дом снова опечатать…
Сквира от быстрой ходьбы вспотел, но был даже рад этому. Мышечное напряжение и свежий воздух разгоняли усталость.
Полупустой автобус прополз по улице, осветив фарами старое здание в готическом стиле. Покореженную временем кладку то тут, то там укрепляли леса. Кирпичи почернели и потрескались. Мозаика стрельчатых окон была за ненадобностью выброшена. На ее месте тускло светились запыленные стекла. Изнутри доносились приглушенные удары.
— Наша кирха, — бросил на ходу Василь Тарасович. Потом посчитал нужным добавить: — Немецкая церковь. Типа, австрияки построили в Первую мировую. Сейчас тут спортзал — бокс, самбо, греко-римская борьба…
У двухэтажного здания почты центральная дорога свернула куда-то в сторону, унеся с собой и редкие автомобили, и одиноких прохожих. Василь Тарасович и Северин Мирославович продолжали идти по боковой улице, которая почти сразу сузилась. Дома внезапно стали одноэтажными и отгородились от тротуара заборами. Пропали фонари. Лишь вдали виднелись светлые точки окон пятиэтажек.
— Пришли, — вдруг сказал Василь Тарасович и уверенно нырнул в калитку.
За забором оказался сквер, заросший старыми деревьями. Среди них, окруженный клумбами с цветами, белел небольшой особнячок. Окна в правом крыле светились.
Василь Тарасович, не обращая внимания на парадный вход, свернул за угол и двинулся в обход здания. С тыльной стороны была еще одна дверь. Она располагалась ниже уровня земли, к ней вела грязная лестница с поломанными кирпичными ступенями, рядом валялись пустые ящики, но все это Козинца не смущало. Поморщившись от громкого скрипа петель, он распахнул дверь и, подождав, пока Сквира переступит через порог, вошел следом.
Они очутились в пустом ярко освещенном коридоре, без табличек или указателей на стенах. Пришлось дергать запертые двери. Естественно, безрезультатно.
Василь Тарасович и капитан дошли до конца коридора, повернули в другой. И тут же нос к носу столкнулись с прыщавым подростком хулиганского вида.
— Где директор? — спросил лейтенант.
Парень покосился на милицейскую форму и попятился. Козинец поймал его за рукав слишком широкого свитера.
— Чего? — выкрикнул парень ломающимся голосом. Вид у него был одновременно виноватый и нахальный.
— Ничего, — отрезал лейтенант. — Директора ищем.
— Там, в авиамоделировании, — махнул рукой подросток. При этом из-под его свитера едва не выпал какой-то сверток. Юнец едва успел поддержать свою ношу локтем.
— Что это у тебя там? — повысил голос Василь Тарасович.
— Не ваше дело, — грубо ответил пойманный и попытался вырваться.
Козинец молча забрал сверток и отдал его Сквире. Северин Мирославович развернул газету и обнаружил внутри несколько бутербродов с колбасой и сыром.
— Где взял? — продолжал допрос Василь Тарасович.
— Это мое, — ответил парень вызывающим тоном.
— Хорошо, — покладисто согласился лейтенант. — Твое. Веди нас к директору.
Подросток опять дернулся, но, очевидно, безо всякой надежды на успех, скорее, для проформы.
— Веди, веди, — ухмыльнулся Василь Тарасович. — Слинять все равно не получится.
Парень с независимым видом пошел по коридору.
На третьей двери слева висела табличка «Авиамоделирование». За ней оказалась просторная мастерская. Двое старшеклассников, весьма похожих на пойманного подростка и внешним видом, и манерой держаться, пытались что-то приделать к длинному крылу модели самолета. Чуть в стороне склонился над чертежной доской мужчина средних лет. В комнате остро пахло свежей стружкой и столярным клеем.
Капитан втянул воздух носом, осмотрелся. Сердце у него защемило. Вокруг, куда ни глянь, были фюзеляжи, стабилизаторы, интерцепторы, элероны… В детстве Сквира страстно мечтал стать пилотом. Он запоем читал о самолетах, ходил в такой же кружок авиамоделирования, представлял себя в голубой форме за штурвалом «Ту-154»… Потом подошел к концу десятый класс, и на семейном совете он сам, без давления родителей, принял решение идти по стопам отца…
— Вы директор? — спросил Козинец, втаскивая за собой пойманного юнца.
Сквира вздрогнул и вернулся в действительность.
— Я, — чертивший мужчина увидел подростка. — Ты что опять, Дима, натворил?
— А что я? — тут же взвился парень. — Что я? Это все они!
— Мы договаривались по телефону, — вмешался Сквира. Он не хотел, чтобы разговор вел Козинец, еще ляпнет чего…
Директор со вздохом отложил в сторону карандаш.
— Сергей Остапович Гаврилишин, — представился он, пожимая протянутые руки.
— Мы тут нарвались… — Козинец покосился на пойманного и ехидно закончил: — …На Диму. У него было вот что. — Он показал сверток.
— А, да, да, — закивал Гаврилишин. — Все в порядке. Это его.