— Пока ничего особенного не вижу, — пожал плечами Атлантида, перешагивая порог каюты.
— Сейчас, — зловеще пообещал толстяк, подходя и аварийному лазу, — сами увидите.
По кольцевому коридору компаньоны дошли до медицинского отсека. Вайт постучал, вошел внутрь, оставив дверь открытой. Сквозь щель Платон заметил, что лабораторный столик исчез, дезинфицирующий прибор над столом закрыт большим металлическим щитом, a сквозь ручки нижних ящиков продет длинный стальной стержень.
— Вы видите, и тут тоже, — заговорщицким шепотом сказал Вайт, выходя из отсека и разламывая хлеб пополам.
— Медичка порядок наводит, ну и что? — не очень понял археолог.
— Это еще что, — кивнул миллионер, давая Рассольникову его половину батона. — А что на служебной палубе творится…
Заинтересованный Атлантида спустился еще на один уровень, прошел по коридору, и первое, на что обратил внимание: клавиши открывания створок аварийного катера оказались закрыты толстыми металлическими накладками. Рассольников вскинул брови, но промолчал. Однако, когда они дошли до пульта управления, из уст его вырвался невольный возглас изумления: десяток олимов с деловитой торопливостью брали посреди зала из штабеля стопки толстые металлические листы и закрывали ими пульты управления, мониторы, индикаторные панели, шкафы — причем каждый лист крепко-накрепко притягивался на своем месте металлокерамическими болтами.
— Ну и как вам, сэр? — торжествующе произнес толстяк.
— Уверен, этому есть простое и разумное объяснение, сэр Теплер, — растерянно ответил Рассольников и шагнул к ближайшему из олимов: — Что вы делаете с рубкой?
— Пию, пя-пя.
— Завтра непереводимый местный термин, — сообщил поясной переводчик.
— Какой термин?
— Непереводимый, — с готовностью ответил полилингвист. — То есть не имеющий аналогов в русском языке, планета Земля.
— Ну и как, сэр?
— Ничего особенного, сэр Теплер, — пожал плечами Атлантида. — Просто завтра здесь будет какой-то местный термин. Возможно, и нам удастся поучаствовать.
— А вы уверены, сэр, что они не собираются переделать свой корабль в пиратский?
— Ну какие пираты, сэр? — разочарованно протянул археолог, поворачивая к лестнице. — Вы насмотрелись глупых «объемок»! Одиннадцатый век на дворе, какие могут быть пираты в наше время?
Атлантида зашел в кают-компанию, уверенным движением боковой клавиши вытряхнул себе порцию сена и зерновой смеси. Смесь опустил в карман, сено оставил лежать на столе.
— Сейчас, сэр, мы зайдем еще в одно место. Посмотрим, что ответит мне мой друг Пюпи.
Моторист с не меньшим воодушевлением, чем олимы на нижних ярусах, заклепывал подряд все палубные люки и дверцы. По счастью, заделать дверцу парогенератора он еще не успел.
— Что происходит, Пюпи? — окликнул космонавта Платон, приготавливая стаканы со смесью. — Воров боишься?
— Пию, пя-пя, — весело откликнулся олим.
— Завтра непереводимый местный термин, — повторился переводчик.
— И что это будет?
— Пя-пя, пя-пя. — Моторист заделал очередную дверцу и придвинулся ближе. — Яп юя, пяю пя па пя.
— Термин-термин, — заторопился полилингвист, — а вы эти дни лучше из кают не выходите. Парогенератор я потом в первую очередь открою, если со мной ничего не случится.
— Во-во, сэр, — прошептал Вайт. — Явно нападение готовят. Иначе что с ним может на корабле случиться?
— А что с тобой может случиться? — Атлантида достал горячие стаканы, один взял себе, другой сунул миллионеру.
— Термин может случиться всякое, — покачал рогами Пюпи.
Приготовления к таинственному термину продолжались весь день, заставляя пассажиров нервничать от неведения. В напряженной обстановке Вайт, похоже, так и не понял, что его трижды вместо пустого хлеба накормили ароматной кашей. Он просто молча поглощал, что дают, и опасливо косился на членов команды. Олимы, в свою очередь, по мере приближения вечера проявляли все большее раздражение и грубость, и сразу после ужина земляне предпочли разойтись по каютам.
Платон завалился на койку, запустил объемку и несколько минут с надеждой искал хоть что-нибудь, пригодное к просмотру. Потом порылся в багаже — хотя и знал, что весь аварийный запас текилы уже использован от начала и до конца. Под конец, от безысходной тоски, он активировал псевдоэкран своего браслета и начал пролистывать забитую в память информацию, в надежде дать пищу скучающему разуму. Увы, все эти архивы, пометки, фотографии, описания, энциклопедии уже давным-давно успели ему приесться и хранились всего лишь на случай внезапного приступа склероза. Часа через два Атлантида сжалился над аккумулятором и перевел компьютер в пассивный режим. Аккумуляторы не бесконечны, а час работы экрана съедает столько же энергии, сколько неделя обычного режима. Этак за пару лет батареи в ноль можно посадить.