Не повышай голоса, разве только во время установленных молитв. (44)
Не повышай голоса. Эта заповедь — отзвук ветхозаветного закона, который позволяет повышать голос только во время молитвы. Во всех остальных случаях нужно говорить тихо, не только не раздражаться и не гневаться, но и просто не допускать крика. Ревут быки, и рыкают звери в джунглях. А человек имеет уста, чтобы обуздывать свой голос.
Тех, кто повышает голос в кельях и коридорах, нужно строго наказывать. Такие люди обнаруживают грубость своей души, бесчестят своих родителей и самих себя. Нет более жалкого зрелища, чем человек, кричащий на всю округу.
Никогда не повышай голоса: тебя должен слышать только тот, с кем ты разговариваешь. Ты идешь по коридору? Пусть братья в кельях тебя не слышат. Это очень легко, но требует природного благородства. Если же человек не обучен — не в смысле неграмотен, а в смысле недостаточно воспитан, — если у него в доме был разлад: отец бил мать, они кричали друг на друга, то, естественно, такой человек ведет себя подобно своему отцу. Потому я и говорю вам, что, когда мы кричим, мы открываем наготу своей семьи, даже если наши родные уже умерли. Благопристойное поведение человека — это лучшее свидетельство о его семье, наследственности. Нет ничего хорошего в человеке, который кричит. Итак, не повышай голоса. Не кричи издалека, чтобы другой тебя услышал, потрудись подойти к нему поближе. Этого требует вежливость.
Однако во время «установленных молитв», то есть когда нас ставят читать или петь, мы должны делать это громко. Нельзя читать кое-как и не заботиться о том, слышно ли нас в притворе. Конечно, вина не всегда лежит на чтеце, за хорошее чтение отвечает также и уставщик. Уставщик и чтец обязаны знать, что они несут общественное служение. На клиросе нет места человеческим немощам и пожеланиям. Клиросное послушание — это служение народу. Следовательно, уставщик обязан отправлять на клирос подходящих людей. Чтец также должен знать, что в тот момент, когда он читает, он служит народу Божию. Конечно, у нас бывают свои трудности. Может быть, мы робеем или голос хрипит. Трудности трудностями, и все-таки я должен стремиться, чтобы моя жертва стала благоприятной Богу. А она никогда не станет такой, если не будет прежде благоприятной народу.
При пении нужно следить и за тем, чтобы наш голос был воззванием, исходящим из глубины души, а не просто из уст, поэтому и говорится: «Господи, воззвах…». Хорошо, если горение нашей души будет передаваться ближним. Человек может показать другим богатство своего внутреннего мира, если он поистине любит Бога. Но некоторые, начиная петь, вдруг вспоминают о том, что нельзя кричать. Только что у них был не голос, а иерихонская труба, но стоит поставить их петь, как их становится совсем не слышно. Вот до чего доходит человек, когда он беден, убог и несчастен. Наше пение должно быть слаженным, хор должен звучать как единое целое, как один голос. Обратите внимание на то, что слово «воззвах» образовано от глагола «взывать», который указывает на крик, исходящий не из уст, но из глубины души. Пусть в нашем воззвании отражается вся наша жизнь, пусть оно разносится с такой силой, чтобы достичь самого неба.
Иногда бывает слышно одного регента. В этом случае он, конечно, достоин похвалы, а остальные, стоящие рядом и не поющие вместе с ним, обнаруживают черствость души и показывают, что они не имеют общения с ангелами и святыми. Почему ты не поешь имеете с другими, чтобы и самому свидетельствовать на клиросе о славе Христовой? Необходимо только одно: наше согласие с ближним. В этом-то и состоит трудность совместного пения. Петь «единеми усты и единем сердцем» не легко, для этого требуется большое смирение и взаимопонимание.
Очевидно, что в правиле преподобного Антония затрагивается также и вопрос пения вместе. Под словом «молитва» (προσευχή) в аскетических книгах подразумевается главным образом псалмопение, редко что-либо иное. Итак, установленные молитвы — это совместное пение в подражание пению небесному. Совместному пению радуется небо, его одобряют все святые отцы. Оно было широко распространено среди верующих в древней Церкви, за исключением еретиков, которые находились в обольщении и падении.
Великолепие совместного пения давно исчезло и со Святой Горы. Сегодня, впрочем, делаются попытки возродить его. Многие недавно воссозданные монастыри открывают для себя красоту хорового пения, однако оно легко может вновь утратиться. Нужно быть очень внимательными, потому что у каждого певчего своя манера, свое мнение. Он следует чувствам своего сердца, которое на клиросе раскрывается. При этом он может не задумываться об одной важной вещи — общественном служении и потому совсем не заботиться о согласии, симфонии. Таким образом, петь «единеми усты и единем сердцем» трудно из-за того, что у каждого из нас свой характер, свои немощи, своя подготовка. Впрочем, когда есть расположение к жертвенности, невозможное становится возможным и сами ангелы приходят на помощь и поют вместе с нами.