хоть из затылка.
И я заготовил свой язык,
потом глоток,
потом глоток,
ещё глоток.
И снова
улица скользит под ногами.
Я на дне океана этила
изучаю себя самого.
И сейчас, пока я явствую,
радуюсь
своею статуе
над городом
и ратую
за каждого,
то стоял тогда
опорой
и заприметил взор его.
Я снова оказался возле какой-то барной стойки:
нашёл там стопку,
ещё нашёл стопку,
ещё нашёл стопку,
ещё нашёл стопку.
Упал стакан,
который взял я просто так в руки.
Я стою, как истукан,
на эстакаде звуков.
В моё лицо летит кулак.
И после этого удара —
у
л
и
ц
а
поскользнулась под ногами.
И разбитый в пух и прах
ускользнул я впопыхах
в колодце улиц,
где колются прохожие
и косятся идущие.
ФИЛИАЛ АДА
Ищут патрули, мигалки —
набор глухих согласных;
гонится полиция мыслей,
как можно глубже зарылась.
Полицмейстеры заводятся,
как медная блоха,
в Центр «Э»
проникла моя правая рука.
Чекисты,
у вас за душой ни гроша,
я прошу
не мешать
моему вещанию,
говорил всю суть
за вещами,
продолжу делать это в завещании;
чаще использую
транквилизаторы,
часто хочу
уйти тихо за борт я.
Если останусь жить только в памяти,
то сохрани мою речь навсегда,
пронеси её сквозь города
через обыски,
ссылки,
аресты,
через кровь,
запреты
и манифесты —
ты не дашь умереть всем моих текстам.
Филиал ада —
филигранно
достигал ада,
примыкал к аду,
тараканов
закидал
каскадом;
полностью выполнил
ритуал ада
(идеал правды).
Новый порядок веков:
меня сюда завлёк —
Комитет трёхсот?
Бильдербергский клуб?
Я из глубин сибирских руд,
что я делаю у вас тут?
Череп и кости
в меня
врастут;
зачем
меня
позвали в
золотой миллиард?
Я не нефтяной магнат,
у меня есть только фолиант
и только мой Экклезиаст.
– Здравствуйте:
Вейсгаупты,
Морганы,
Ротшильды,
Оппенгеймеры,
Уолтоны —
вас так много,
мне так страшно,
однако вас так мало,
мне нужно
остограммиться.
Ваши рычаги касаются
Америки,
касаются
Европы,