- Ты уже проснулся? - спросила я.
- Кто это? - ткнул пальцем в место нахождения сущности.
- Кто? - посмотрела в воздух, - Там никого нет.
- Не глупи! Ты только что разговаривала с кем-то. О своей смерти. Обо мне.
- Ты подслушивал?...Как некрасиво, - покачала головой. Поднялась с балкона, подошла к нему. Взяла в руку цепь, и, звеня ею, - Сними. Я пойду к себе в комнату.
- Мы не договорили. Кто живет в моем теле? Айрон? - схватил меня за запястье, приподнял руку.
- Никто там не живет, - вырвалась, оттолкнула Дайлона от себя, - Ладно, не хочешь снимать ключом, подыщем что-то подходящее, - принялась лазить по комнате.
Дайлон схватил меня за руку, остановил дело.
- Ну, ладно. Ладно, - сдалась, прекратила дергать рукой, которую он не собирался отпускать еще долгое время, - Когда мы были в Летнем дворце, в тебя вселился дух Айрона.
- И значит, все чувства, которые я испытывал к тебе, это его, - закрыл лицо ладоней с растопыренными пальцами, понимая, как слились их сознания, свое и его, и настолько сильные чувства ко мне испытывал Айрон, при жизни умалкивая.
- Но, я попросила Айрона, чтобы он тебя оставил.
- А если бы я принял его силу, как он говорил?
- Ты б ее не выдержал. Она слишком тягостна будет для твоего тела и одного разума.
- Я бы превратился в субпродукт?
- Ты бы просто переполнился властью. Три души в одном теле - очень тяжело.
- Три? Ты о Квенсенте?
- Нет. Он ни к чему. Ты, Айрон и Микиэль.
- Снова этот Микиэль. Микиэль, Микиэль. Да кто же он? - разозлился.
Я посмотрела ему в глаза, и, заметила, что они стали прежнего синего цвета. С благодарностью в сторону Айрона расслабилась. Он отступил. Улыбнулась мягко и сказала:
- Вторая душа Айрона. Я же говорила. И все. Точка. Понятно? Тема закрыта...Что ты с ними сделал? - среагировала на его крылья, - С ними нельзя так обращаться. Об этом знает каждый Данталион.
И уже не обращая внимания на звенящую и путающуюся под ногами цепь, обошла Дайлона. Принялась щупать крылья. Они лежали, словно обездвиженные, и их стала осторожно приподымать и опускать. Затем, погладила. Выправила каждое загнутое перышко. Сказать, я оказалась удачным ангельским парикмахером. Это расслабило, сняло напряжение со спины Дайлона. Он выгнулся.
- И ты так делала с его крыльями? - поинтересовался он.
Я не отвлекаясь, ответила честно:
- Да.
Это Дайлона расстроило. Он напрял спину. Крылья затрепетали, и чуть ли не сбили меня с ног. Я чудом устояла, обвеянная ветром и перьями.
Это не заставило меня задуматься, в чем причина, и я продолжила ухаживать за крыльями. Дайлон снова махнул крыльями. На сей раз, повалив меня на пол. Я поняла, что больше не стоит, и прекратила. Занялась поиском того, чем можно было открыть цепь, ошейник. И ускакать, как «зайчик».
Дайлон резко схватил меня за плечо, повернул к себе. В тот момент, я присев лазила в тумбочке. Схватил за цепь. Подтащил к себе, и сказал:
- Все же, тебе от меня нужны лишь крылья. Эти клочки перьев.
Смотря в его печальные глаза, более напоминающие глаза пьяного холостяка-алкоголика, в горести и печали, я не имела силы что-либо сказать. Боялась сорвать с его лица эту маску взгляда. А еще потому, что мне было тяжело дышать из-за нехватки воздуха в горле. Я задыхалась. Больно до слез.
- Неужели, каждый Данталион должен тыкать своими павлиньими крыльями перед твоим носом? Ты их коллекционируешь? Каждое перо от каждого полуангела?
Я отрицательно покрутила головой.
- Тогда что? Перышка не хватит? Тогда забери целые крылья. На! На!
Он жадно ухватился в свои крылья, вырывая с них клочьями перья. Пытался оторвать крылья целиком. В результате чего, со спины, с крыльев, обильными потеками побежала кровь из ран.
Я бросилась к Дайлону. Пыталась остановить. Успокоить. Вынимала с его рук клочья окровавленных прекрасных перьев цвета вороньего крыла и плакала оттого. Обняла Дайлона. Приложила его голову к своей, и закрыла глаза. И гладя Дайлона по голове, как мать гладит своего младенца, нежно шепнула:
- Твои крылья ни в чем не виноваты. Они прекрасны. Потому, что они твои. И если ты их лишишься, то лишишься не их, а самого себя.
Я обошла и обняла его со стороны спины. Принялась вытирать руками кровь, целовать крылья и спину.
У Дайлона задрожали плечи. Упал на колени. Низко опустил голову. И спросил меня:
- Я сделал ужасное и непоправимое для себя?
- Ничего, - поцеловала окровавленное крыло, перо, - Они...простят тебя. Заживут. Не беспокойся, - погладила подушечками пальцев Дайлона по волосам, - Сейчас ты успокоишься. Уснешь. А когда проснешься, ничего болеть уже не будет. Я смою с тебя кровь. Перебинтую и обработаю раны. А раны на твоей плоти и крыльях быстро заживут. Данталионы к этому расположены.