вслух продекламировала она стихи любимого Тютчева и засмеялась, каждой жилочкой ощущая красоту и свежесть этого мира.
На миг Аня представила себя со стороны: юная девушка с русой косой, лихо управляющая двуколкой. Тонкие, но сильные руки умело сдерживают лошадиный бег, тёплый ветер пушит волосы, предвещая день, до краёв полный радости.
Нехорошо, конечно, но для того чтоб улизнуть из дома без провожатых, ей пришлось наврать с три короба бесхитростной нянюшке. Ну, да ладно. Когда рунный камень будет найден, Аня обязательно объяснится с родными. Повинную голову меч не сечёт. Хотя тятя наверняка неодобрительно нахмурит брови, осуждая её за самоволие, а Анисья обидчиво подожмёт губы и демонстративно уйдёт ужинать на кухню. Зато настоятель церкви, отец Александр, будет доволен и научным открытием и тем, что покончено с глупым суеверием.
Издалека заслышав шум порога, Анна придержала лошадь, пустив её медленным шагом.
Казалось, что у реки огромный великан каменным пестом толчёт воду в гигантской ступе, зычно рокоча при каждом движении. Восторженное утреннее настроение бесследно испарилось, уступая место напряжённому ожиданию встречи с тысячелетней тайной. В памяти начали всплывать рассказы о языческих жертвоприношениях и злых духах, выходящих из речных волн допреж того, когда пять веков назад в здешние места пришло христианство.
Тишина, минуту назад казавшаяся блаженной, стала ощущаться зловещей. По спине пробежал лёгкий холодок страха, смешанного с суеверным предчувствием. Может, зря она поехала сюда в одиночестве? Негоже девицам своевольничать.
Чтобы рассеять безотчётную тревогу, Аня звонко повторила вслух название места, указанного вдовой Юшиной:
– Влево от порога Керста, у кривой сосны.
Проехать на двуколке по узкой тропке над скалой не представлялось возможным, и Анна, привязав Ленту под берёзой, торопливо побежала по утоптанному мшанику меж высоких сосен, ровных как на подбор – верхушка к верхушке. Из строя корабельного леса выбивалась лишь одна хвойная голова, залихватски торчащая вверх двумя макушками.
«Неужели сейчас я увижу древнюю скандинавскую руну, и мои пальцы прикоснутся к письменам, выбитым десятки веков назад», – с волнением думала Аня.
Она вспомнила, как господин Свешников рассказывал, что рунные камни оставляли на берегах рек суровые викинги в рогатых шлемах, приплывавшие на своих драккарах-ладьях покорить Русь, которую они называли «Гардарика».
Завидев кривую сосну, притулившуюся на круглой полянке, Аня приложила руку к груди, стараясь унять зашедшееся от волнения сердце. Большой серый валун песчаника, напоминающий воткнутую глубоко в землю рукоятку ножа, возвышался в самом центре весёлого зелёного лужка, поросшего лютиками.
С благоговением приблизившись к камню, Аня взглянула на выбитые строки и недоуменно сжала губы.
Криво нацарапанные на песчанике латинские буквы иронично объявляли миру непогрешимый лозунг, созвучный её недавним настроениям: «Судьба – путь от неведомого к неведомому».
«Да это же выражение древнегреческого философа Платона! – моментально вспомнила Аня уроки латыни и греческого. – Решительно ничего не понимаю! Вероятно, это чья-то глупая шутка!»
Растерянность и разочарование были так велики, что за размышлениями Аня не услышала мягких шагов позади себя и очнулась лишь тогда, когда негромкий мужской голос насмешливо произнес:
– Каюсь, мадемуазель, не удержался оставить на сём прекрасном камне свой автограф.
Резко обернувшись, Аня увидела прямо перед собой молодого человека лет двадцати, в простой холщовой рубахе и полотняных брюках, по-мужицки заправленных в сапоги.
Открытое лицо юноши с широко распахнутыми серыми глазами и приветливой улыбкой внушало доверие, но тем не менее первым порывом Ани было отвернуться, застенчиво закрыв лицо рукавом. Вспомнив светские правила этикета, вдолбленные в пансионе баронессы фон Гук, она выпрямила спину и требовательно посмотрела на незнакомца:
– Сударь, я вынуждена попросить вас отрекомендоваться.
Он покаянно опустил плечи:
– Великодушно прошу прощения. Виноват. Свешников, Алексей Ильич. Студент Санкт-Петербургского университета.
Аня подумала, что раз уж она оказалась одна в лесу, да ещё в таком глупом положении, то стоит представиться и самой. Правда, посмотрев, как покорно вытянулся перед ней Алексей Ильич, ей нестерпимо захотелось расхохотаться. Придав лицу неприступное выражение, девушка произнесла:
– Анна Ивановна Веснина. Дочь купца второй гильдии.
С возрастающим удивлением Аня увидела, что её имя произвело на Алексея благоприятное впечатление. Он вновь засиял улыбкой и радостно обратился к ней как к старой знакомой, откровенно любуясь её порозовевшим от смущения лицом: