Настал год, когда в местности, где жили сестры, появилась черная лихорадка со своей подругой — костлявой смертью. Они заглядывали то в один дом, то в другой. Не миновали страшные гостьи хижины угольщика, постучались и в дом лавочника. В один день сестры вышли замуж, в один день стали вдовами.
Осталась Виттория с пятью маленькими детьми. Уголь обжигать не женское дело, а другой работы Виттория, как ни искала, найти не могла. Тогда решила она пойти к своей сестре Анне-Марии.
— Помоги мне, сестра, — попросила Виттория. — Дай хоть немного хлеба, чтобы накормить детей.
— Навязались на мою голову дармоеды! — закричала Анна-Мария. — Ну, так и быть, бездельница, прибери в доме, вычисти хлев, накорми скотину, выполи огород, тогда и просить будешь.
Виттория прибрала в доме, вычистила хлев, задала корм коровам, подоила их, все сорняки в огороде выдергала.
— А теперь испеки хлеб, — приказала Анна-Мария.
Когда хлеб испекся, она выбрала самый маленький хлебец и дала сестре.
— Можешь приходить завтра опять, — сказала лавочница, а про себя подумала: «Недолго же будут румяными твои дети, если ты разделишь на пятерых такой хлебец!»
Виттория пришла и на следующий день. Сестра задала ей работу еще тяжелей, а вечером положила перед ней хлебец меньше вчерашнего. Только на этот раз Виттория оказалась похитрей — вымесила тесто, а руки мыть не стала. Пришла домой, поставила котел на огонь и всю приставшую к ладоням муку стряхнула в воду. Получилась вкусная мучная похлебка. Дети поели ее и почти сытые легли спать.
Так и стала делать Виттория. И румянец на щеках ее детей разлился еще ярче, чем раньше.
Однажды Виттория во дворе у сестры молола на ручной мельнице зерно. Вдруг в ворота вошел нищий старик.
— Дай мне кусочек хлеба, добрая женщина, — сказал он, — я голоден.
Виттория ответила:
— И рада бы накормить тебя, да я здесь не хозяйка. Попроси у моей сестры.
Тут Анна-Мария выбежала из дома и принялась браниться:
— Убирайся, бродяга, пока я собаку на тебя не натравила!
А за Анной-Марией выскочил ее сыночек. Он собрал камешки под ногами и давай швырять их в старика.
Нищий повернулся, чтобы уйти, но Виттория успела шепнуть ему:
— Вечером жди меня у поворота дороги, где растут большие оливы.
Виттория кончила работу и пошла домой. На камне у поворота дороги сидел нищий и ждал Витторию. Она вынула из корзинки свой хлебец, разломила его на шесть равных частей и одну протянула старику. Старик взял хлеб и спросил:
— Чью же долю ты мне отдала, женщина?
— У меня пятеро детей, — ответила Виттория, — шестая я сама. Вот я и отдала свою долю. Ты не беспокойся, я сегодня много поработала и скоро усну. А во сне человеку есть не хочется.
— Что ж, спасибо. Может, и я тебе когда-нибудь помогу, — сказал старик.
Прошло еще немного времени. Как-то сын Анны-Марии увидал парящего в небе орла и захотел с ним поиграть. Анна-Мария так любила сына, что будь у нее крылья, она непременно полетела бы за орлом. Однако крыльев у нее не было, и она стала уговаривать милого сыночка поиграть другими игрушками. Но милый сыночек хотел только орла. Он разинул свой большой рот и принялся вопить. Да так, что к вечеру все в доме оглохли от его крика, а сам он заболел.
— Ну, а твои дети, — спросила Анна-Мария у Виттории, — здоровы?
— Здоровы, — ответила Виттория.
И тут Анну-Марию начала грызть черная зависть. Она послала сестру работать в поле, а сама побежала к ней в дом. Когда Анна-Мария увидела, какие румяные и веселые дети у Виттории, она чуть не заплакала от огорчения.
— Э, милые племянники, добра бы вам не видать, чем кормит вас мать, что у вас такие круглые щеки? — И она больно ущипнула младшего мальчика.
— Мы едим мучную похлебку, — ответил старший.
— Мучную похлебку? А где же мать берет муку?
— Как только мама приходит домой, она стряхивает над котлом муку, приставшую к ладоням, — сказала девочка.
«Ах вот оно что!» — подумала Анна-Мария.
В тот же вечер она велела своей сестре хорошенько вымыть руки перед уходом и прогнала ее, не дав ни кусочка хлеба.
Виттория пошла домой с пустой корзинкой. На повороте дороги она остановилась и задумалась. Что она скажет голодным детям, чем их накормит?
Тут Виттория увидела у обочины три камня. Она подняла их, положила в корзинку и сверху прикрыла передником.
К ее возвращению дети, как всегда, наносили воды, вымыли котел и разожгли огонь в очаге. Когда Виттория пришла, вода в котле уже закипала.
— Ну, детки, — сказала она, — сегодня у нас будет похлебка, да не мучная, а из хорошего мяса.
С этими словами Виттория опустила в котел три камня.
— А мясо долго варится? — спросили дети.
— Долго, детки, видите, какое оно твердое, — и Виттория постучала деревянной ложкой по камням в котле. — Когда оно станет мягким, похлебка будет готова. А пока поиграйте.
Дети побежали играть. Мать села у котла, в котором варились камни, и горько заплакала.
«Час уже поздний, — думала она, — дети поиграют и уснут, позабыв о еде. Сегодня я их обманула, а что с нами будет завтра? Удастся ли мне найти работу?»
Но вот двери распахнулись и в комнату вбежали дети. Они привели с собой — кого бы вы думали? — того самого старика-нищего, которого Виттория недавно накормила хлебом.
— Мама, мама, — закричал старший сын, — дедушка сказал, что он тоже голоден! Накорми и его нашей мясной похлебкой.
— Почему же не накормить? — проговорила Виттория. — Но мясо еще твердое. Пусть дедушка погреется у очага и подождет, а вы побегайте немного.
Дети убежали. Тогда женщина сказала старику:
— Не сердись, добрый человек. В прошлый раз я отдала тебе свою долю. А сегодня у меня ничего нет.
— Что же варится в котле? — спросил старик.
— Камни, — отвечала печально Виттория.
— Зачем ты обманываешь меня? Я чувствую запах мяса.
— Клянусь тебе, там нет ничего, кроме камней, — сказала бедная женщина и, подбежав к котлу, черпнула из него большой деревянной ложкой.
Как же она удивилась, увидев в ложке большой кусок вареного мяса!
— Я же говорил, что пахнет мясом, — сказал старик. — Зови детей ужинать.
— Но похлебку еще нужно посолить, а у меня нет соли.
— У тебя красные глаза. Значит, ты плакала. Может, одна слезинка попала в котел. Нет ничего солонее материнских слез.
Виттория попробовала похлебку. И правда, она была солона в меру.
— Детки, идите есть! — закричала она обрадованно и налила похлебку в большую миску.
— Дай детям по куску хлеба к похлебке, — сказал старик.
Виттория покачала головой.
— В доме нет хлеба.
— Ты опять меня обманываешь, — ответил старик, усмехаясь. — Посмотри на полке в шкафу.
Виттория послушно открыла дверку шкафа и увидела, что на полке лежат семь паньолу — маленьких круглых хлебцев.
Все сытно поели. Потом старик сказал:
— Теперь неплохо бы выпить стаканчик доброго вина и закусить ломтиком броччо. Спустись-ка, женщина, в погреб.
Виттория, не говоря ни слова, спустилась в погреб, хотя знала, что там совсем пусто, даже мышам поживиться нечем.
Но чудеса не кончились. В погребе стоял бочонок вина и рядом лежали головки броччо — соленого овечьего сыра, а с толстого крюка на потолке свисали копченые окорока и гроздья колбас.
После ужина ребятишки уснули.
— Ах, синьор нищий, — воскликнула Виттория, — да вы, видно, волшебник!
— Так оно и есть, — ответил старик. — Сделать все, что я сделал, сущие для меня пустяки. Видишь ли, за последнюю тысячу лет я порядком устал. В лесу в горах стоит старый дуб, мой ровесник; в его дупле я всегда отдыхаю, когда мне хочется. Сейчас я решил немножко вздремнуть, годков этак сто. А перед тем как отправиться в горы, хочу рассчитаться со всеми долгами. Все, что я подарил, останется при тебе. В котле не переведется мясо, в шкафу — хлеб, в погребе — вино, сыры и колбасы. А теперь я пойду. Есть у меня еще один должок — твоей сестрице и ее сынку. Платить его не так приятно, но что поделаешь!