ОЗЕРО ГАНДЗИРРИ
риехал как-то в Мессину богач. Он был так богат, что и сам толком не знал, сколько у него богатства. Пошёл он прогуляться на берег озера Гандзирри и залюбовался его красотой. А у богачей такая привычка — уж если им что-нибудь понравится, они непременно захотят купить.
Стал богач спрашивать:
— Чьё это озеро?
— Королевское, — отвечают ему.
Богач пошёл к королю.
— Ваше величество, не продадите ли вы мне озеро?
— Отчего не продать! — сказал король. — Если сойдёмся в цене, продам.
— Какая же будет цена?
— Да я возьму недорого. Устелите дно Гандзирри золотыми монетами. А потом поделимся — монеты мне, озеро вам.
— Идёт! — воскликнул богач.
Увидев, как легко согласился покупатель, король испугался, что продешевил. Поэтому он поспешно добавил:
— Но я сказал ещё не всё. Монеты должны стоять ребром.
— Нет, ваше королевское величество, это слишком дорого. Пусть монеты лежат плашмя.
— Ребром! — заупрямился король.
— Плашмя! — заупрямился богач.
Так в этот вечер они и не сошлись в цене. Но утром богач увидел восход солнца над озером Гандзирри и прямёхонько побежал к королю.
— Э, ваше королевское величество, пускай будет по-вашему.
А ещё через день богач начал возить монеты. Караван в сто мулов, каждый с двумя перемётными сумками на спине, приходил утром и уходил вечером ровно двадцать дней. На берегу озера выросли золотые горы. Потом монеты стали укладывать на дно.
Король сам следил, чтобы их ставили ребром, плотно одна к другой. Золотые горы быстро таяли, а дно озера Гандзирри сияло теперь, как чешуя золотой рыбки.
И вот в последний день, в последний час, в последнюю минуту, когда богач уже считал озеро своим, оказалось, что не хватило одной-единственной монетки.
— Ну, да это неважно, — сказал богач. — Что там один золотой!
— То есть как это неважно! — воскликнул король. — Вы что же, думаете, что я отдам такое великолепное озеро даром? Подавайте сейчас же монету!
А по правде говоря, у богача от его богатства ровным счётом ничего не осталось. Однако признаваться королю он не хотел.
— Не стану я гонять целый караван мулов из-за одной монеты, — сказал он. — Если вы так настаиваете, одолжите мне эту недостающую монету.
Теперь уж придётся открыть всю правду до конца. У короля тоже не было ни одной золотой монеты. Пиры да маскарады, да богатые подарки придворным дамам опустошили казну. Королевская казна была пуста, как большой барабан. Но король-то тем более не мог в этом признаться. И он сказал:
— Я король, а не какой-нибудь грязный меняла, чтобы давать в долг. Когда нет денег, не покупают озеро Гандзирри!
Богач очень рассердился.
— Ну, раз так, — крикнул он, — то мне и не нужно ваше озеро Гандзирри! За такую цену я, пожалуй, куплю себе небольшое море.
И богач велел вытащить со дна монеты и погрузить их обратно на мулов.
Так у них ничего и не вышло.
Купил ли богач себе море, — неизвестно. А вот король до самой смерти жалел, что у него в казне не было одной-единственной золотой монеты. Только подумать, ведь он мог стать богатым королём!
ДУРМАН-ТРАВА
астала ночь бродячего торговца в пути. Вот он и свернул в деревенскую тратторию. Торговец поставил в угол короб, в котором носил товары, и попросил хозяйку приготовить ужин.
Хозяйка отправилась в кухню, чтобы зажарить яичницу со свининой. Разжигает хворост в очаге, а сама думает: «Хотела бы я знать, что у постояльца в коробе».
Жарит яичницу, а про себя приговаривает: «Короб-то, видно, полон всякой всячиной. Когда его торговец в угол ставил, пол так и задрожал».
Подаёт хозяйка сковородку постояльцу, а сама на короб косится. «Какой кому прок от этого короба! Одна хозяйка ленточку купит, другая — пряжку... Весь товар и разойдётся по мелочам. А если бы всё это да в одни руки... В мои, например!»
Тем временем постоялец съел яичницу, вытер сковороду коркой хлеба и задремал тут же на скамье.
А хозяйка побежала к своему мужу и зашептала:
— Ох, если б ты знал, чего только нет в коробе у торговца! И тебе на куртку да штаны хватило бы, а обо мне и говорить нечего! Уж я бы себе нашила платьев! Как сделать, чтобы торговец ушёл, а короб остался?
— Ничего нет проще, — ответил муж. — Подлей ему настоя дурман-травы. Кто хоть каплю этого настоя выпьет, у того память так и отшибёт. Постоялец уйдёт, а короб забудет. Вот он нам и достанется.
Жена очень обрадовалась. Побежала она на луг, нарвала дурман-травы, заварила её в чайнике и влила в стакан вина три капельки настоя.
А торговец всё спит да спит на скамейке. Хозяйка растолкала его и говорит:
— Проснитесь, синьор, я вам принесла стакан вина.
— Так ведь я вина не заказывал, — удивился торговец.
— У нас в траттории такой порядок, — объяснила хозяйка, — кто закажет яичницу, тот бесплатно получает и вино.
— Хороший у вас порядок! — воскликнул торговец и залпом осушил стакан.
Потом он лёг поудобнее и захрапел опять.
Хозяин и хозяйка тоже улеглись, но сон к ним не шёл. Всю ночь они шептались, как распорядятся нежданным богатством. Заснули оба только под утро. А проснулись от того, что солнце так и било им в глаза.
Хозяйка встала, заглянула в комнату, где спал постоялец, и принялась бранить мужа.
— До седых волос дожил, а всё чужим россказням веришь и мне голову морочишь. Старый ты дурак! Скажи, что твоя дурман-трава стоит! Нет ведь короба, унёс его постоялец.
— Ну, короб унёс, — значит, что-нибудь другое забыл, — сказал муж. — Дурман-трава своё дело непременно сделает.
— Да говорю тебе, — ничего он не забыл! — закричала жена.
— Не может этого быть, — твердил муж, — раз отвара хлебнул, должен забыть.
Тут жена хлопнула себя по лбу.
— Так оно и есть!
— Вот видишь, я прав, — сказал довольный муж. — Что же он такое забыл?
— Забыл заплатить за ужин и ночлег, вот что он забыл!
БОГАТОЕ ПРИДАНОЕ
ахотела Метелица-Бореа выйти замуж. Полетела она к Сирокко — южному ветру — и говорит:
— Дон Сирокко, не хочешь ли на мне жениться?
А Сирокко о женитьбе и не думал. Он любил вольную жизнь. То в Африку слетает, то над морем носится — на что ему жена! Поэтому он ответил:
— Э, дрнна Бореа, когда два бедняка женятся, они богаче не становятся. У меня ничего нет, да и ты приданым не богата.
— Как это не богата! — обиделась Бореа. — У самого богатого короля нет столько золота, сколько у меня серебра.
И тут Бореа принялась дуть изо всех сил, так что у самой дух захватило. Ну, а всякому известно, что бывает, когда задует Метелица-Бореа. Дула она три дня и три ночи. Покрыла снегом холмы и долины, припорошила крыши домов и деревья. Блестят на солнце снежинки, искрится иней, словно чистое серебро.
— Ну, что, дон Сирокко, разве бедное у меня приданое? Разве мало у меня серебра?
Сирокко ничего не ответил, только усмехнулся и тоже принялся дуть. Дул он всего один день и одну ночь. И растопил весь снег до последней снежинки. А потом спрашивает: