Юноши поблагодарили своего спасителя и разошлись по домам.
А Франческо подвязал к поясу мешок, сунул дубинку под мышку и ушёл из города. И в каком бы месте ни остановился Франческо, везде находилось дело мешку и дубинке. Потому что всюду были обиженные, которым надо помочь, и обидчики, которых следует проучить.
В Италии дорог не счесть, по многим проходил Франческо, а привели его ноги всё-таки в родное селение.
Тут Франческо узнал, что голод в Ниольских горах стал ещё злее. Франческо решил помочь своим односельчанам. Он открыл харчевню. Удивительная это была харчевня — кормили там досыта, а платы не требовали. Всё время дубинка лежала без работы, зато у мешка — хлопот хоть отбавляй!
— Эй, цыплёнок на вертеле, живо в мешок! Эй, три круглых хлебца, — в мешок! Эй, бутылка вина, — в мешок! — то и дело кричал хозяин харчевни.
Так продолжалось три года, пока в Ниольских горах длился голод. Наконец земля утомилась от безделья, и на четвёртый год она одарила крестьян богатым урожаем.
В каждом доме запахло печёным хлебом, в кладовых на полках улеглись круги сыра, во дворах заблеяли овцы. А двери в харчевню всё не закрывались.
— Э, — сказал Франческо, — пора моему мешку отдохнуть. Довольно ему быть поваром. Кормить сытых — значит кормить их не хлебом, а ленью.
И он прикрыл харчевню.
Скоро Франческо постигло горе. Старик отец поболел недолго и умер.
Тут Франческо затосковал по своим братьям. Хоть и бросили они его когда-то одного посреди дороги, но Франческо давно перестал сердиться на них — всё-таки братья родные. И вот однажды вечером он сказал:
— Анджело, старший брат мой! Я тебя обижать не хочу, но иначе нам не свидеться. Иди в мой мешок.
Тотчас же мешок стал тяжелее. Франческо заглянул туда и отшатнулся. Там лежали лишь полуистлевшие кости. Франческо понял, что Анджело давно погиб.
— Джованни, брат мой, — позвал он второго брата.
И снова в мешке оказались только кости. И так все одиннадцать раз. Франческо узнал, что остался один на свете. Тогда он сказал:
— Что ж, мои верные помощники — мешок да дубинка, пойдём с вами странствовать по дорогам. Кому я сделаю добро, тот меня и назовёт братом.
От селения к селению ходил Франческо, то горными тропинками, то проезжими дорогами, а то и вовсе без троп и дорог. А впереди него шла молва. Заслышав весть о приближении Франческо, тряслись ночами злые начальники, жадные ростовщики, хитрые монахи. Зато радовались те, кто был несчастлив и обижен. Они и вправду называли Франческо братом.
Текли годы. И вот настало время, когда люди, обращаясь к Франческо, звали его уже не братом, а отцом. А ещё через десяток лет его стали звать дедушкой. Волосы у Франческо побелели, спина согнулась, лицо покрылось морщинами. Но он всё бродил по Италии со своими верными помощниками — мешком и дубинкой.
Однажды под вечер Франческо, тяжело дыша, поднимался в гору. Вдруг он услышал за собой шаги. Франческо оглянулся и увидел, что его нагоняет Смерть. Дышала она ещё тяжелее, чем Франческо, потому что была очень стара. Так стара, как стар мир. К тому же она толкала перед собой тачку, покрытую рогожей.
Смерть подошла и сказала:
— Наконец-то я тебя догнала! Совсем замучилась. Девчонка я, что ли, за тобой по ста дорогам бегать! Сколько башмаков истоптала, полюбуйся...
И Смерть откинула рогожу с тачки. На тачке и вправду были кучей свалены рваные-прерваные башмаки. Увидел Франческо, какую рухлядь таскает с собой старуха, и улыбнулся.
Смерть опять заворчала:
— Тебе хорошо ходить налегке, а я не могу тачку бросить, пока тебя не догоню. Ну, Франческо, много ты исходил дорог, теперь собирайся в самую дальнюю, последнюю дорогу.
— Что ж, — ответил Франческо, — недаром говорится в пословице: дважды человек не может сказать да или нет — когда настала ему пора родиться и когда настала пора умирать. Но, видишь ли, мне нужно сперва кое с кем попрощаться.
Смерть засмеялась, будто заскрипело ржавое железо.
— Э, голубчик, ты, кажется, торгуешься, а я этого не люблю.
И Смерть протянула к Франческо костлявые руки. Но Франческо успел крикнуть:
— Смерть, — в мешок!
Ох, и загремели же кости, когда Смерть свалилась в мешок!
Франческо вскинул мешок на спину и отправился куда хотел. Путь его лежал к берегам Кренского озера.
Вот пришёл он к Кренскому озеру, выпустил из мешка Смерть и сказал ей:
— Жалко мне тебя, старуха! Верно, кости у тебя болят не меньше, чем у меня. Трава тут мягкая, присядь отдохни, пока я кончу свои дела.
Смерть была так напугана, что не осмелилась перечить Франческо. Она отошла в сторонку и кряхтя уселась под деревом.
А Франческо подошёл к берегу озера и крикнул:
— Фея Кренского озера, покажись мне ещё раз!
И фея появилась. Она была так же прекрасна и молода, как много лет тому назад, когда был молод и сам Франческо.
— Ты позвал меня, и я пришла, — сказала она приветливо.
— Я хочу рассказать, что я сделал с твоими дарами...
— Не надо рассказывать, — прервала Франческо фея. — Я ведь вижу твоё лицо, это лицо доброго человека. Твои губы прячут добрую улыбку, а морщинки на лбу говорят о мудрости. Я рада, что не ошиблась в тебе.
— Я делал, что мог, — ответил Франческо. — Но настала пора отдать тебе твои подарки. Видишь, там, у дерева, меня поджидает Смерть.
— Хорошо, что ты подумал об этом, — сказала фея. — Ведь даже волшебный мешок и волшебная дубинка ничего сами не могут, может лишь человек, который ими владеет. Попади они к злому человеку — и злых дел будет не сосчитать. Но феи не берут своих даров обратно. Разведи костёр и сожги мешок и дубинку. Прощай, Франческо!
Фея поцеловала старика и исчезла, будто растаяла.
Франческо собрал хворосту, разжёг большой костёр и бросил в огонь дары феи Кренского озера. Он придвинулся поближе к костру, чтобы согреть озябшие руки, и глубоко задумался.
— Пора, Франческо, — тихонько позвала его Смерть.
Франческо не шевельнулся. От старости он стал плохо слышать. Тогда Смерть подошла к нему сзади и дотронулась рукой до его плеча.
В это время пропел петух. Начался новый день. Но Франческо его уже не увидел.
ПРЯЖКИ ПАДРЕ БОНИФАЧЧО
лышали ли вы когда-нибудь о нашем священнике — падре Бонифаччо? Неужели не слышали? Как же это может быть! У нас на Корсике все от мала до велика знают падре Бонифаччо, какой он умный, какой учёный, какой обходительный.
А о доброте его можно рассказывать с утра до вечера. Стоит узнать нашему падре, что кто-нибудь попал в беду, он ничего не пожалеет, чтобы помочь пострадавшему. Не деньгами, конечно, нет, падре Бонифаччо больше всего на свете не любит развязывать свой кошелёк. Зато у него для каждого имеется в запасе мудрый совет, благочестивое наставление. Мимо нищего падре Бонифаччо никогда не пройдёт, не сказав ласкового слова. Если нужно, встанет среди ночи и в любую погоду потащится по горам, чтобы напутствовать умирающего и получить за это пару флоринов.
Только один совсем маленький недостаток и был у нашего падре Бонифаччо. Он без памяти любил свои пряжки. Да, да, не удивляйтесь, две прекрасные серебряные пряжки, которые он неизменно носил на туфлях. Когда туфли снашивались, он перешивал свою драгоценность на новую пару. В кармане сутаны у него лежала небольшая суконка, чтобы протирать любимые пряжки, едва их припорошит пыль или забрызгает грязь. И поэтому пряжки у падре Бонифаччо всегда сияли так, что глазам смотреть приятно.