Лесок закончился неожиданно, будто давным-давно неведомый великан провёл здесь исполинской ладонью, сметая стволы и превращая бывшую опушку в поле. Желтовато-изумрудную равнину пересекала коричневая лента дороги. Герхард замер, укрывшись в зарослях подлеска, и приготовился к ожиданию.
Ждать пришлось недолго – в облачке пыли, неспешно катящаяся по дороге, показалась крестьянская телега. Гнедая лошадка, шлёпая губами, лениво перебирала копытами, игнорируя такие же ленивые удары хлыста.
Не раздумывая, Герхард выбрался из укрытия и зашагал к дороге. Возница, завидев приближающуюся фигуру в монашеском облачении, натянул вожжи.
– Здравствуй, добрый человек, – глухо проговорил инквизитор, – куда держишь путь?
– Домой, святой отец – в деревню свою еду из Дармштадта. Ярмарка сегодня в городе была, удачный день, – крестьянин широко улыбнулся.
– Далеко ли твоя деревня от города?
– Да целый день пути, когда кобылка резво идёт, – возница цыкнул зубом на лошадь, но та и ухом не повела.
– Подвези меня, добрый человек, – попросил Герхард, кутаясь в плащ, что скрывал пятна крови на тунике.
– Отчего не подвезти, святой отец? – крестьянин кивнул на телегу, – забирайтесь, пристраивайтесь поудобней – путь неблизкий.
– Храни тебя Господь, – инквизитор перекрестился и забрался в телегу.
– Н-но, пошла! – возница хлестнул лошадь, и повозка качнулась вперёд.
Внутри деревянного короба нашлось немного соломы. Не снимая капюшона, Герхард сгрёб солому в кучу и устроился на ней, прислонившись к бортику телеги. Крестьянин что-то вполголоса бормотал, обращаясь больше к себе, чем к попутчику, и вскоре инквизитора сморил сон.
***
– Святой отец! – настойчиво звал чей-то голос, – святой отец!
Герхард спросонья отмахнулся от назойливого зова, как от жужжания мухи. Остатки ночных видений ещё кружились в голове, смешивая сон и явь.
– Святой отец, проснитесь!
Инквизитор разлепил веки. Вокруг было темно, лишь где-то сбоку мерцал крохотный огонёк.
– Что случилось?
– Приехали, святой отец, – сбоку донеслось позвякивание – должно быть, крестьянин возился, распрягая лошадь.
В зыбком лунном свете Герхард, наконец, различил силуэты домов вокруг. Кости нещадно ломило после неудобного сна. Снова заныли раны на спине, и лишь левая рука, будто сжалившись, не подавала и признаков боли.
– Благодарю тебя, добрый человек, – проговорил Герхард, выбираясь из телеги, – я буду молиться за твоё здоровье.
– Господь хранит нас, – крестьянин, перекрестившись, слегка поклонился и вновь вернулся к упряжи.
– А скажи мне, – как бы невзначай поинтересовался инквизитор, – нет ли в вашей деревне лекаря?
– Нет, святой отец, да и к чему он нам? – удивился крестьянин, закидывая на плечо хомут, – с любыми хворями мы к нашему пастырю идём. И мы, и жёны наши, благословясь. На всё ведь воля божья… – крестьянин оглянулся и, придвинувшись к Герхарду, доверительно шепнул:
– Но вот в соседней деревне знахарка живёт – так, говорят, бабы к ней тайком бегают, с чужими мужьями согрешив. Дом-то у неё на самой окраине, аккурат у дороги, войти и выйти незаметно можно. Не знаю, правда, так или нет, моя-то красавица одному мне верна, – и гордо выпятил грудь колесом. Герхард сдержал улыбку.
– Пастыря вашего где можно найти? – спросил он.
– Да в той же соседской деревне, – крестьянин махнул рукой, указывая направление, – рядышком она, и дорога туда одна… Да вы, святой отец, никак ночью идти собрались? – удивился он.
– Но ведь дорога безопасна, – скорее утвердительно сказал Герхард.
– Да, вот только…
– Тогда я не стану медлить. Прощай, добрый человек.
И Герхард зашагал в указанном направлении, оставив крестьянина с приоткрытым ртом взирать ему вслед.
Дорога в самом деле оказалась безопасной. Шагая среди освещённых луной полей, инквизитор не встретил ни единой живой души. Казалось, весь мир вокруг погрузился в дрёму – и лишь подходя к околице, он услышал сонное блеяние овец и возню в загонах.