– Она поклялась святой клятвой, что не причастна, – резко бросил охотник.
– Ох, нечисто здесь, господин… – бормотал священник, воздевая руки, – обманула она вас, ведунья эта…
Готтшальк промолчал, но отец Ульрих не успокаивался.
– Поклялась, это уж конечно, – нудил он, семеня позади, – все они клянутся, да что ж с того? Не знаете али? Нет для них святого, богохульствуют же на шабашах дьявольских, попирают ногами нечистыми иконы святые!..
Охотник резко остановился, и Ульрих, увлёкшись, ткнулся ему в спину.
– Видели вы лично, святой отец, чтобы эта женщина на шабаш отправлялась?– спросил Готтшальк, поворачиваясь.
– Нет, но…
– Я задал вопрос, – грубо прервал пастыря охотник, – предполагающий ответ из одного слова.
– Конечно, – отец Ульрих склонил голову, но Готтшальк успел заметить, как недобро сверкнули его узкие глазки.
– Я повторяю свой вопрос: видели вы лично, чтобы эта женщина участвовала в шабаше?
– Нет, господин, – клирик всё ещё стоял, опустив голову и не глядя в лицо охотнику.
– Имеете ли вы доказательства того, что она приложила руку к бедам, происходящим в этом селении? – продолжал Ингер.
– Нет, господин, – повторил отец Ульрих.
– Имеете ли вы доказательства того, что эта женщина является пособницей дьявола?
– Нет, господин, – в третий раз произнёс Ульрих.
– Готовы ли вы свидетельствовать против неё, говоря при этом правду и помня об ответственности перед судом и совестью за ложь?
– Нет, господин… – тихо ответил пастырь.
– У вас нет никаких доказательств в пользу богопротивных занятий этой женщины, – подвёл итог охотник.
– Нет, господин, – покорно согласился Ульрих, – пока – нет…
Последние слова, почти неслышные, смешались с шорохом песка под ногами Готтшалька.
[1] Высокие мужские сапоги.
Глава 2
Остальной путь – до местной церкви – они проделали в молчании. Возле на удивление опрятной и чистой постройки их дожидалась пожилая пара. Глаза мужчины опухли от слёз. Тяжело опираясь на суковатую палку, он неловко встал и поклонился, то же сделала и женщина, отводя за ухо прядь седых волос.
– Господин охотник, – выговорил мужчина, – мы люди бедные, простые. Христом-богом молим вас – помогите отыскать дочку нашу. Одна ведь была, как свет в окошке, единственная отрада наша…
При этих словах женщина, не сдержавшись, зарыдала в голос. Упала на колени, сметая юбкой песок, закачалась из стороны в сторону.
– Ушла погостить к тётке своей да и пропала, – голос мужчины дрогнул, – сгинула, чует сердечко, от козней ведьмы проклятой! Заклинаем вас, господин, разоблачите колдунью, верните дочку!..
Ингер молча слушал.
– Завтра, – наконец отрывисто произнёс он, – после вечерней службы отец Ульрих прочтёт проповедь в церкви. Уличить колдунью – наше общее дело. Каждый из вас знает больше, чем думает – если желаете вернуть дочь, мы должны действовать вместе. Пусть завтра каждый расскажет то, что видел. Идите и скажите другим то, что услышали от меня.
Мужчина часто-часто закивал, подхватывая жену под мышки и поднимая её с земли. На грубого полотна юбку крестьянки налипли комочки земли и сухая трава.
– Да-да, господин охотник, – бормотал он, с трудом удерживая жену одной рукой, пока вторая сжимала палку. Седые волосы женщины мотались перед её подурневшим морщинистым лицом. Стоящий поодаль Ульрих скривил влажный рот.
Ингер не выдержал. Шагнув к пожилой чете, он взял женщину за руку, помогая мужу поднять её. Крестьянка вскинула на него взгляд, её губы мелко задрожали. Она затрясла щеками, мотая головой. Серые космы рассыпались по плечам, накрытым обрывком власяницы.
– Тише, Берта, всё хорошо, – зашептал ей муж, – господин просто хочет помочь.
Женщина продолжала трясти головой, но на ногах стояла уже твёрдо. Ингер отпустил её, и она тут же мелко засеменила прочь, подбирая грязные юбки. Её муж растерянно и торопливо поклонился.
– Простите нас, господин, дурная она… Я сделаю всё, как вы сказали. Да хранит вас бог!
Осенив себя крестным знамением, мужчина, прихрамывая, поспешил за женой. Готтшальк взглянул на Ульриха – тот стоял, не шевелясь.