Остроушек тихо подползает к комнате Петра. Он медленно открывает дверь, чтобы она не скрипнула.
Пётр беспокойно ворочается в кошачьей маске. Ему снится сон. Странный сон. Такой странный, что нам придётся к нему вернуться в следующей главе. А сейчас нам нельзя прозевать, что же выяснит Остроушек во время своей ночной экспедиции.
Он тихонько приблизился к спящему и видящему сны Петру, потрогал его кошачью голову, сунул под неё лапу и фыркнул.
– Хорошего же рыцаря приняла Кисуля в своём замке! – сказал он без удивления. – У меня на этих пташек особый нюх.
И он вышел так же тихо, как и пришёл.
На Шепелявой улице
Потирая лапы, Остроушек удалился в свою лабораторию. Весь остаток ночи в окошке лаборатории сверкали его зелёные глаза.
Что же делал там советник Кисули?
Этого мы не знаем. Он царапал что-то своим кошачьим почерком на свитке бумаги.
А мы давайте лучше посмотрим, что снилось Петру.
Но ведь мы уже здесь были! Это кафе с обезьяньим оркестром. Горилла с дирижёрской палочкой стоит во фраке перед музыкантами, шимпанзе играет на саксофоне, павиан бьёт в барабан, орангутанг бренчит на контрабасе. Они играют обезьянье «ча-ча-ча».
Только кафе совсем пустое – лишь зевающий официант с салфеткой, переброшенной через руку, стоит у окна и ритмично барабанит указательным пальцем по стеклу.
Когда Пётр вошёл в кафе, официант повернулся к нему и сказал недовольным тоном:
– Сколько можно?
– Что – сколько можно? – спросил Пётр, принявший снова свой обычный вид.
– Ждать вас сколько можно?
– Но я совсем не знал, что вы меня ждёте.
– Это не оправдание, – проворчал официант. – Вы всегда должны всё знать.
Пётр не сразу сообразил, что на это ответить. Поэтому он спросил:
– А зачем вы меня ждёте?
– На это я имею распоряжение, – холодно ответил официант. – Известная вам дама поручила мне...
– Чёрная дама? – нетерпеливо перебил его мальчик. Официант остановился, но потом спокойно продолжил:
– Известная вам дама поручила мне вызвать вас из сна в это кафе.
– Но зачем?
Официант нахмурился и быстро ответил:
– Если вы всё время будете меня перебивать, вы никогда этого не узнаете.
Пётр послушно замолчал.
– Я должен вам передать... – начал официант, но в этот миг горилла повернулась к микрофону и запела во всё горло:
Официант яростно повернул выключатель, и в тот же миг кафе погрузилось в полную темноту.
Горилла умолкла. Один за другим умолкали и инструменты. Последним взвизгнул кларнет, и наступила абсолютная тишина. В луче света, который падал сюда от уличного фонаря, Пётр увидел, как обезьяны тихо удаляются через заднюю дверь. Официант подсел к столику и указал Петру на соседний стул.
– Я должен вам передать, – тихо повторил официант, – от известной вам дамы, что она весьма сожалеет о том, что произошло. Ещё более она сожалеет, однако, о том, что ещё произойдёт. Она не может разрешить вам отобрать у неё три банана.
– Три банана принадлежат ей? – закричал Пётр. Официант беспокойно заёрзал:
– Принадлежат или не принадлежат – не в этом дело. Они будут принадлежать тому, кто ими завладеет.
– А почему она сама их не сорвёт?
– Вы слишком любопытны! – отрезал официант. – Наверное, она ещё не придумала, как их сорвать. Но тем не менее она не допустит, чтобы ими завладели вы или Господин в чёрной шляпе. И не перебивайте меня всё время, потому что я вас немедленно верну в сон. Итак: эта известная вам дама знает, что часы вашей жизни сочтены. Но, если бы вы... – Он на минуту умолк, но потом быстро закончил: – Но, если бы вы согласились, ока могла бы превратить вас в дерево.
– В какое дерево? – снова не удержался Пётр.
– По вашему выбору. Вы можете стать грушей, черешней, яблоней или орехом. А также пальмой, если очень захотите, но превращение в пальму – довольно тяжёлая работа.
– Но я вообще не хочу быть деревом, я – Пётр, – протестовал мальчик.
– И об этом известная вам дама подумала. Она может превратить вас в новый вид дерева, который будет называться, ну, допустим, петруша.
– Но я и петрушей не хочу быть! – возразил Пётр.
– Ну что ж... Как хотите. Но тогда не обвиняйте известную вам даму в том, что произойдёт.
– А что произойдёт? – выспрашивал мальчик.
– Это вы узнаете не позднее завтрашнего утра. Я не гадалка, чтобы предсказывать вам будущее. Давайте-ка лучше припомним кое-что из прошлого.
Официант поставил на стол магнитофон, нажал кнопку, и бобины начали крутиться.
Пётр услышал:
– «Где вы выходите?» – «Вон там!» – «Как жаль» – «Чего вам жаль?» – «Что я еду в Не Там. Мы бы могли поехать вместе». – «А куда едете вы?» – «Я? К дяде». – «Гм... А где живёт этот ваш дядя?» – «В Не Там». – «А можно мне поехать с вами?» – «Нельзя». – «А почему нельзя?» – «Потому что вы едете в Вон Там». – «А что, собственно, находится вон там?» – «Вы там ещё никогда не бывали? О, там очень весело. Но вам придётся обратить внимание на свою речь, чтобы тоже… Но об этом я не имею права вам рассказывать»,
Официант нажал кнопку, и лента остановилась.
– Это же была May! – выпалил Пётр.
– May или Бау, – махнул рукой официант, – дело не в этом. Известная вам дама из этого разговора сделала вывод, что вы хотели бы попасть на Шепелявую улицу.
– На Шепелявую улицу? – удивился Пётр.
– Эта девочка, говорила именно о Шепелявой улице. Если бы я снова включил магнитофон, вы бы услышали, как вы рассердились, когда она не захотела вам объяснить, что имеет в виду. Известная вам дама хочет доказать своё расположение к вам, которое она сохранила после цирка в Не Там, и хочет показать вам Шепелявую улицу.
– А разве я не могу пойти туда завтра сам?
– Завтра будет уже поздно, потому что кошки узнают... – Официант ударил себя по губам. – Ой, я чуть не проболтался!.. – Он посмотрел на Петра с некоторой долей сочувствия: – Не волнуйтесь. Будьте рады, что вы сегодня ещё повеселитесь. – Он снова заговорил презрительным тоном: – Ну, так хотите попасть на Шепелявую улицу?
– А почему бы и нет?..
– Тогда пошли. – Официант поднялся и повёл его к боковой двери. – Придерживайте шляпу.
– А у меня нет никакой шляпы, – возразил Пётр.
– Тогда не придерживайте, – миролюбиво сказал официант, открыл дверь и подтолкнул Петра.
Поток воздуха подхватил Петра и понёс его по узкому коридору, как пух одуванчика. Не успел мальчик опомниться, как он уже стоял на старинной улочке, освещённой белым светом карбидных фонариков.
– Где я? – закричал Пётр.
От одного из фонарей отделился здоровенный детина в тельняшке, со шрамом на правой щеке. Походкой вразвалку он подошёл к мальчику и сказал:
– На Сепелявой уличе.
– Как вы говорите? – засмеялся Пётр.
Моряк обиделся:
– Я не говорю, я сепелявлю. Сепелявить жначительно крашивее. Не правда ли? – Он с грозным видом встал против Петра и поднял руку со сжатым кулаком так, что на ней вздулся огромный бицепс с вытатуированным якорем.
Увидев этот кулак. Пётр робко согласился:
– Да, конечно.
– Тогда просепелявьте, – потребовал моряк.
– А что мне прошепелявить?
– Што хотите.
– Не мосете ли вы покажать мне вшю Сепелявую уличу? – спросил Пётр.
– Конешно, раж вы так крашиво сепелявите, – согласился моряк и опустил кулак, похожий на гигантский молот. – Посли шо мной!