— Сколько? — крикнул Муром, — мы с уважением относимся к праву частной собственности!
— Недорого! — хохотнул ветер, выдувая тепло. — Ровно одна жизнь!
— А не много ли ты на себя берешь? — прогудел Муром, чьи руки уже начали дубеть от ледяного ветра.
— В самый раз!
— Я тебе так скажу… — зубы Мурома уже стучали от холода, в ушах звенело от непрекращающегося свиста, но богатырь упрямо шагал вперёд. — Нам чужого не надо… Но свое мы возьмем, чьим бы оно не было!
Мурому не по душе была эта фраза, но неадекватный невидимка со своими непомерными условиями так разозлил богатыря, что другого выхода не оставалось.
Илья ещё успел подивиться, откуда берутся такие наглецы, как очередной порыв ветра заставил его упасть на колено.
— Ну почему жизнь ничему их не учит, —проворчал Муром себе под нос, — вроде хочешь по-человечески договориться, так, чтобы всем было хорошо, нет, наглеть начинают…
— Можешь что угодно себе под нос бормотать! — Неприятный голос невидимки, ветер, звон и свист слились в одну какофонию. — Цена за проход неизменна! Ровно одна жизнь!
— Ты уверен? — крикнул Муром, собираясь с силами для рывка вперёд.
— Да!
— Точно?
— Да!
— Последний шанс, чтобы передумать!
— Ровно! Одна! Жизнь!
Слова невидимки давно уже превратились в оглушающий вой, и с каждой волной Мурома ощутимо толкало в щит.
Вот только Муром, привыкнув к постоянным порывам ледяного ветра, использовал каждое мгновение между ними, чтобы ещё на шажочек приблизиться к дубам.
— Одна! Жизнь! Иначе вы все здесь умрёте!
По его субъективным ощущениям, чем ближе он был к дубам, тем сильнее этот голос бил по мозгам.
— Что ж… — Муром оперся на булаву, готовясь к рывку, — Твоя взяла! Будет тебе жизнь!
— Другое дело! — тут же обрадовался невидимка, и сила ветра как будто уменьшилась. — И кто же это будет? Твой слабовольный друг? Или огненный медведь? Или, быть может, ты сам?
— О! — богатырь недобро улыбнулся и, не обращая внимания на треснувшие губы, откинул щит в сторону. — Тебе понравится!
— Назови имя! — голос вновь сорвался на истошный визг. — Чья жизнь пойдет в плату за проход⁈
— Твоя! — выдохнул Муром.
И бросился вперёд.
Глава 4
Муром трезво оценивал свои шансы в сражении с засевшим на высоте невидимкой.
Во-первых, он физически не мог дотянуться до него булавой. Во-вторых, неизвестно кто ещё скрывался на верхних ярусах сросшихся дубов. В-третьих, Муром знал, как уровнять шансы.
Данг!
От мощного удара булавой дуб треснул и брызнул во все стороны щепками.
С одной стороны, Мурому было жаль убивать столетнее дерево, с другой — от него веяло Тьмой и ещё чем-то неприятным.
Кранк!
Мысли текли неспешно и даже вальяжно, но тело продолжало действовать — подшаг вправо, перекат, бросок вперёд и булава встречается с очередным дубом.
— Стой! Замри! Назад!
В ушах звенело, и Муром больше ощущал впивающиеся в него слова, нежели их слышал. А ещё свист… Свист, от которого корежило плоть и кровь буквально пронизывал богатыря.
Ноги наливались тяжестью, руки безвольно опускались, хотелось бросить все, свернуться в клубочек и забиться под ближайшее корневище — лишь бы не слышать этот чертов свист.
Но Муром знал, что останавливаться нельзя.
Дай он слабину, и этот свист, который он по ошибке принял за ветер, сначала сорвет с него кожу, а потом мясо, оставив после себя горстку костей да белоснежный череп.
Данг!
Третий дуб осел после могучего удара Мурома, ветви переплетенных деревьев заходили ходуном, и сверху на богатыря посыпался какой-то мусор.
До четвертого дуба Илья добраться не успел.
Из чащобы выплеснулась волна Тьмы и накрыла собой как дубы, так и поляну с Топтыгиным и привязанным к нему Алешей.
А вместе с Тьмой пришла кромешная Темнота.
Муром по памяти махнул перед собой булавой, но вместо того, чтобы попасть по дереву, ударил пустоту.
Его по инерции повело вперед и влево, а со спины раздался чей-то зловещий хохот. Который, впрочем, тут же сменился разбойничьим свистом.
— Ах ты ж, — процедил Муром, вслепую отмахиваясь булавой от окруживших его теней. — Вот ты кто!
На душе мгновенно полегчало. Ведь одно дело сражаться неизвестно против кого, другое — против конкретного врага. И пусть все, что знал про него Муром, было подчерпнуто из сказок и былин, но проблема обрела конкретное воплощение.
— Соловей-разбойник, — прогудел Муром, не слыша себя. — Зря ты, стервец, супротив богатырей выступил!