— Да я понимаю! Понимаю. Тут Горыныч конечно не прав и ущерб за свои действия возместит. Ведь возместит?! — крикнул Алеша в сторону окна.
— Возместит… — раздался виноватый вздох от окна.
— Но все же, с вилами на людей — это перебор. Ну ладно ещё на меня, но на беззащитную девушку?
— Да ты не переживай. Ей бы народ ничего не сделал. Как бы кто на нее не ворчал — но большинство в ней души не чает. Она же у нас защитница всех ущербных и обездоленных. Всех голодных готова накормить, а нищих — денежкой наградить. — из груди Ивана Силантьевич раздался невольный вздох.
— Веришь, нет, даже за бандитов готова заступаться. На прошлой неделе целую банду судили. Сколько народу они сгубили! Всем виселица грозила. Так она такую речь жалостливую толкнула про жизнь их обездоленную, что даже судья прослезился! В итоге виселицу заменили каторгой. А если б я ее вовремя с суда не увел, так и не известно чем дело могло кончиться! Могли и совсем отпустить. Были прецеденты. — Алеша не знал, кто такие прецеденты и где они были, но на всякий случай согласно покивал головой.
— А в прошлый мой отъезд что учудила? — продолжал изливать душу о наболевшем староста. — через деревню обоз шел в Киев с людьми из деревни Погореловка. У них в очередной раз деревня сгорела, и они за помощью к князю ехали. Так она залезла в мой сундук, где все наши сбережения лежали, и все раздала! И так постоянно. Постоянно! И что с ней делать? Ума не приложу. — схватился за голову Иван.
— А что тут думать? — удивился Алеша. — Замуж ее отдать, да и всех делов. В замужестве то у нее времени ерундой страдать не будет. А там глядишь и детки пойдут — совсем не до того будет!
— Возьмёшь? — с тихой надеждой в голосе спросил староста.
— Не не не! -поспешил откреститься богатырь — я женат! Кого другого присмотри.
— Было бы кого… Она же на все княжество известна. Все ее любят, ценят и уважают, но почему-то только на расстоянии. Очереди из женихов нет. Все боятся, что она их разорит!
— Так ты отдай ее за богатого. Она у вас девушка видная. И по характеру, сразу видно, добрая. И готовит вон как вкусно — показал Алеша на ломящийся от угощений стол, которые наготовила к его приходу Настенька. — Настоящее сокровище! — и тут его осенило — О! А ты отдай ее за князя! Он у нас мужик видный, богатый, холостой, да и как раз недавно говорил, что ему нужен кто-то, кто навёл бы у него в тереме порядок. Бардак, мол, творится. А кто ж лучше жены порядок может поддерживать?
— Думаешь? — с надеждой в голосе спросил староста.
— Уверен! Думаю что Князь просто счастлив будет такому подарку! Да и Настеньке будучи княжной гораздо легче о народе будет заботиться. И народ будет рад такой княжне. А хотя чего гадать? Мы как раз завтра с Горынычем в Киев летим, вот и осчастливим как раз его! Пусть Настенька собирается…
Князь Владимир и народная петиция.
- Князя! Князя! Князя! – доносились крики толпы снизу. Князь Владимир на цыпочках подошел к окну и аккуратно выглянул из-за ставни. Повсюду, куда простирался взгляд, толпился народ, что-то скандировал, выкрикивал какие-то не понятные лозунги. Вверх летели шапки, яйца, огурцы и прочее… непотребство.
- Вот ведь… народ у нас. А я же ведь все для людей, все для людей. Бывало встанешь с утра прямо, как раз к обеду, и как начнешь… об народе думать! Под наливочку то так хорошо думается о них, болезных. А они мне вот так за доброту мою сердешную отплатили. Ведь написано же на дверях – не приемный день! Ведь написано же?! – Князь сурово глянул на Антипку.
- Написано! Как есть, написано! Вот те крест, Князь-батюшка – бухнулся тот на колени, лбом в пол.
- Ну вот! Завтра приходите. Завтра! – выкрикнул Князь в окно и тут же отшатнулся обратно от пролетавшего мимо огурца.
- Вот ведь… Ироды окаянные. Ну и чего тогда они тут это непотребство творят? Хотят-то чего?
- Дык… ведь петицию вот принесли тебе, батюшка – не отрывая лба от пола произнес Антипка.
- Петицию?? Так ведь это жалоба вроде как? А на кого жалуются то, болезные?
- Так… ведь… на тебя, Княже - шепотом произнес Антипка, и еще сильнее вжал лоб в пол.
- На меня-я-я?? Это что же… бунт получается? Куда стрельцы смотрят? Разогнать всех, к чертовой бабушке! Ведь я же им как отец родной! Последнее от сердца отрываю… Стрельцов сюда, живо!
- Не вели казнить, Князь-батюшка! А только стрельцы там уже… С этими вместе. Тоже бунтуют. Мы же им зарплату уже два месяца как не платим… Вот и…- Антипка замолчал, в предчувствии неминуемой грозы. Князь молчал. Как рыба, вытащенная на лед, он то открывал рот, то закрывал. Прошла минута. Другая. Наконец выдохнув, Князь опустился в кресло.