В благодарность за это он иной раз скашивал траву на ее единственной десятине земли, которую едва ли кто-нибудь и когда-нибудь пахал и засеивал. Высушенное сено помогал ей продать какому-нибудь хозяину, чтобы потом копейку за копейкой выманить у старухи эти жалкие гроши.
Появление Танхума на этот раз показалось тете Гите неожиданным.
– Танхумке, откуда ты, дорогой, взялся? – спрашивала она. – Почему так долго тебя не было видно? Что поделывают отец, твои братья, Рахмиэлке и Заве-Лейбке? Как вы там живете, бедные сиротки? Кто вам стирает, готовит обед, подает на стол?
Вопросы так и сыпались один за другим, и Танхум не знал, на какой отвечать в первую очередь. И только один раз он оживился и на заботливый вопрос тети, голоден ли он, быстро ответил:
– Да, я бы поел чего-нибудь.
Тетушка подала ему кусок черного хлеба, несколько холодных картофелин «в мундире» и небольшую луковицу. Танхум жадно набросился на еду и быстро с нею управился. Он охотно поел бы еще (тетя это заметила), но – увы – больше угостить племянника было нечем. Танхум запил скудную трапезу холодной водой из медной кружки и хотел было обиняком завести разговор о том, не знает ли тетушка кого-нибудь в колонии, куда он собирается зайти сегодня, но тетушка предупредила его вопросом:
– Тебе чего-нибудь нужно, мой дорогой?
– Да нет, ничего не нужно. Просто я проходил мимо и решил, что неплохо бы проведать свою старую тетушку Гиту.
Старуха улыбнулась, подумала: «Не согрешу я, если не поверю тебе, мой дорогой племянничек». А вслух с чуть заметной иронией промолвила:
– Мило, очень мило с твоей стороны, что не забываешь свою старую тетку.
– А как же иначе? – важно протянул Танхум. Однако проницательная старуха ясно видела по глазам племянника, что его привело к ней какое-то дело, что она ему зачем-то нужна. А Танхум все не решался открыть цель своего прихода. Делая вид, что он собирается уйти, он несколько раз вставал с места и снова садился, болтал о том о сем, говорил первое, что приходило ему в голову, но наконец осмелел и брякнул:
– Тетя, я хочу жениться.
– Жениться? – переспросила ошеломленная неожиданным заявлением племянника старуха. – Ну что ж, пожалуй, в этом есть смысл. Но ведь ты еще не отбыл воинской повинности, да и подработать для этого дела не мешало бы, чтобы приобрести какое ни на есть хозяйство, приодеться.
– У меня все есть, тетя Гита, – отрезан Танхум. Тетя смотрела на него изумленно – шутит, что ли, племянничек или, не дай бог, совсем спятил.
– Смеешься ты надо мной, Танхумке? – спросила она. – Откуда у тебя все взялось?
– Не важно откуда. Пусть у меня всего этого и нет сейчас, так будет в скором времени, – заверил он старуху. – И невеста есть на примете.
– Как, у тебя и невеста есть? Уж не она ли даст тебе такое приданое, что его на все хватит?
– Нет, с невестой еще поговорить надо.
– Ну, значит, все это вилами по воде писано. Выходит, что и невеста еще не невеста.
– Вот я и толкую вам: с ней надобно только поговорить – и будет толк, – повторил Танхум.
– Откуда она?
– Да неподалеку отсюда – из колонии Хлебодаровка.
– Из Хлебодаровки? Постой, постой, там у меня свояченица живет, Ханця. Это такая баба, что стену со стеной сведет, за словом в карман не полезет. Она-то и сведет тебя с твоей суженой, будь спокоен. Я как-нибудь выберусь к ней и расскажу, что и как.
– Но это надо сделать сразу же, не откладывая в долгий ящик.
– А разве горит? С женитьбой, Танхумке, торопиться нельзя.
И старуха начала читать племяннику нравоучение, учить его уму-разуму.
Но Танхум уже вызнал все, что ему нужно было, и поспешил, не теряя времени на лишние разговоры, уйти. Он решил, что и сам сумеет договориться с теткиной свояченицей, – колония не так уж велика и не так уж трудно будет ее найти.
В первом же дворе Хлебодаровки Танхуму сказали, что здесь живут две Ханци – одна рыжая, другая черная. Первая, к которой зашел Танхум, сказала, что никакой свояченицы у нее и в помине нет – была когда-то, да померла давным-давно. Танхум пошел ко второй. Та оказалась высоченной, крупноголовой бабищей с круглыми, как у совы, глазами и большим ртом, в котором при разговоре тускло белели редкие зубы.
Как только Танхум назвался племянником тети Гиты, она оживилась и, как будто припоминая что-то забытое, заинтересованно спросила:
– Это какой же тети Гиты?
Дело в том, что Ханця давно не видела старуху, давно ничего о ней не слыхала и почти забыла о ее существовании.
Однако, когда Танхум завел речь о своей тетушке, она спохватилась:
– Ах, так вы, значит, племянник тети Гиты? Как зовут ваших родителей? – спросила она.
– Отца зовут Бер, а мать звали Пелта, – ответил Танхум.
– Что значит – звали?
– Она умерла.
– Она, значит, была золовкой Гиты?
– Ну да.
– Присядьте и расскажите, как живет Гита.
– Да ничего, понемногу.
– Давно ли вы у нее были?
– Совсем недавно. Она просила передать вам привет. Я обещал ей зайти к вам. Она даже сама хотела вас навестить, да прихварывает.
– Что это она вдруг обо мне вспомнила? – недоверчиво взглянула Ханця на гостя. – Уж сколько лет не давала о себе знать, а тут вдруг – на тебе.
Танхум пожал плечами, притворившись, что и сам не понимает, в чем тут дело.
Оглядев его с головы до ног, хозяйка спросила:
– Как вас зовут, молодой человек?
Танхуму было приятно, что его назвали молодым человеком, – так уважительно еще никто к нему не обращался.
Набравшись храбрости, он вплотную приступил к делу:
– Тетя хочет женить одного из своих племянников, она слыхала, что у вас есть подходящая невеста. Так вот она хотела бы…
По глазам да и по всей повадке Танхума Ханця догадалась, что он сам и есть тот ищущий невесту племянник тети Гиты. Но, притворившись, что она поверила ему, сказала:
– Чтобы сватать молодого человека, нужно знать, кто жених, как он выглядит, богат ли и какую невесту себе присмотрел.
– Невеста есть, дело за тем, чтобы пойти к ней и потолковать.
– Кто же она и как ее зовут? – начала расспрашивать Ханця.
– Как ее зовут, не знаю, но я ее видел несколько раз, – перестал темнить Танхум. – Она живет неподалеку от вас, по той стороне улицы, третий дом налево, в большом хорошем доме. – Танхум подошел к окну и показал, где стоит этот дом.
– Это дом Шолома Мазлина. Да, у него есть красивая дочка на выданье – сиротка, бедняжка. Могу зайти поговорить. Но как же вы, простите меня за откровенность, покажетесь в таком неприглядном виде? Она дочь состоятельного отца и не пойдет за кого попало.
– У меня есть все, что нужно, чтобы жениться, – заверил Танхум хозяйку.
– Что значит все? Тогда почему же в таком случае вы, еще раз простите меня, так бедно одеты?
– Так сложились обстоятельства, – уклонился от прямого ответа Танхум.
– Кто вам поверит? Кто поручится за вас, не зная, что и как? Поезжайте-ка домой, приоденьтесь да приезжайте, как подобает состоятельному жениху, на собственной упряжке – вот тогда будет другой разговор. А я пока потолкую с невестой и прощупаю почву.
И Танхум отправился домой, но по дороге завернул к тете Гите, чтобы подготовить ее к возможной встрече с Ханцей.
Спустя несколько месяцев после свадьбы Фрейды неожиданно в Садаево прибыл ее брат Давид. Поздней ночью, еле волоча ноги от усталости, через картофельные огороды и по задворкам он доплелся до своего двора. Но на том месте, где раньше стояла хата его отца, он увидел только кучу мусора.