Билл. «Хорошо, так и быть, я вам расскажу. Я должен все рассказать. Неподалеку от моего родного дома находится горное селение, жители которого давно пытались собрать деньги на постройку школы, но им не хватало еще приличной суммы. А той команде срочно потребовался защитник. Я хотел играть за Кресент-Рейндж, но согласился на их предложение и так заработал деньги для школы, чтобы детишки учились читать и писать. Видно, я был не прав, признаю свою вину».
Багс. Теперь ты должен встать, Кассиус.
Кассиус. Не лезь со своими подсказками! Я знаю эту часть своей роли. «Так-так-так, это надо еще раз обдумать… Так-так-так, это надо еще раз обдумать».
Багс. А мне что делать, пока он обдумывает: оставаться или уйти?
Генри. Пиши что-нибудь на доске.
Кассиус. «Так-так-так, это надо еще раз обдумать… Так-так-так, это надо еще раз обдумать». Знаете, эта ходьба туда-сюда как-то странно действует на мозги. Ага, вот оно. «Плэйфер, ты сам свой злейший враг… Плэйфер, это надо еще раз обдумать».
Багс пишет на доске слово «Уидудл». Входит Старик.
Старик. Ребята, на сегодня репетиция закончена. Идите по своим делам. Я хочу поговорить наедине с Биллом Уотчменом.
Билл. Мы хорошо продвинулись, почти до самого финала.
Багс заканчивает писать на доске и направляется к выходу вслед за остальными.
Старик. Билл, я только что получил телеграмму с новостью, которая очень серьезно изменит твою жизнь. Соберись с духом, чтобы выслушать эту новость.
Билл. Это насчет прощания моего папы? Он прислал мне письмо со словами: «Прощай, прощай, прощай».
Старик. Да, он попрощался с тобой, отправляясь в очень далекое путешествие. Билл, ты уже достаточно взрослый, чтобы выслушать от меня то, что другие люди, возможно, сообщат тебе в более грубой форме. Твой отец умер.
Билл. Я знал, что он умер.
Старик. Как ты мог это знать, Билл?
Билл. Просто я чувствовал, что он умер. Не надо было мне уезжать из дома этим летом.
Старик. Билл, твой отец покончил с собой.
Билл. Я не совсем понимаю. Как это — покончил с собой?
Старик. Я пока еще не знаю, как он это сделал. Конечно, ты можешь оставаться в лагере, сколько будет нужно, пока утрясаются всякие формальности.
Билл. Я не хочу возвращаться домой. Остаться бы здесь насовсем! Я думаю, мистер Рикки — самый чудесный человек на свете. Вот бы мне научиться нырять с трамплина, как он! Конечно, мне никогда не сделать два с половиной или хотя бы полтора оборота, как мистер Рикки. И еще я хочу быть похожим на вас. Но мистер Рикки — вот бы мне хоть разок побыть таким, как он!
Старик. Мистер Рикки — отличный спортсмен.
Билл. Это напоминает нашу пьесу. Сэр, можно мы дорепетируем ее до конца?
Старик. То есть прямо сейчас?
Билл (взволнованно). Да, прямо сейчас. Я не хочу думать об отце. Можно, мы продолжим репетировать, как будто ничего не случилось? И пожалуйста, не говорите об этом никому, ладно? Я не буду плакать. Я еще прошлой ночью понял, что мой папа умер.
Старик (задумчиво). Что ж, если ты так хочешь… (Подходит к двери и обращается к кому-то снаружи.) Эй, вы, там, пришлите сюда ребят, которые ставят пьесу, — Генри, Багса и Кассиуса. (Возвращается к Биллу и обнимает его за плечи.) Тебе здесь нравится, верно, Билл? И мы были рады видеть тебя здесь каждое лето четыре года подряд. Но порой ты сам был себе злейшим врагом.
Билл. Вы не скажете остальным про папу?
Старик. Они поймут твои чувства. Никто тебе и слова плохого не скажет.
Входят Генри, Кассиус и Багс.
Мы решили не откладывать репетицию. Давайте с самого начала. Все готовы?
Кассиус занимает свое место за столом.
Кассиус. «Значит, по-вашему, тренер, нам не выиграть этот матч без Плэйфера?»
Генри. «На нем держится вся игра, доктор Макдугалл. Он лучший питчер в команде, а его скоростная подача — это нечто, скажу я вам! И еще он отлично отбивает. Если мы хотим одолеть Сент-Беррис, этот парень нужен нам позарез».