- Скажите, Ольга Андреевна, не было ли у Игоря Андреевича друга по имени Юра?
Она как-то сочувственно посмотрела на него, впервые за последние пять минут подняв низко склоненную голову, и перевела взгляд на Серегина:
- Ленинградских его знакомых я по именам не помню... Игорь, правда, всегда много о них рассказывал... Но у него есть сын Юра.
Басков, как он сам выражался в подобных случаях, нажал на тормоз: еще один неожиданный поворот.
- Юра в пятьдесят седьмом родился? - спросил он, стараясь не выдавать истинных размеров своего интереса.
- В пятьдесят пятом.
- И где же он теперь?
- В Москве, с бабушкой, где ж ему еще быть. Это "с бабушкой" было произнесено так, что даже человек, самый глухой по части людской психологии, услышал бы отзвук каких-то больных столкновений. Но Басков уже решил, что не будет пока вникать в тонкости сложных душевных узоров, а пойдет по грубой канве фактов и событий. Поэтому он спросил:
- Адрес Юры вам известен?
- Нет, я с ними не общаюсь. Игорь, конечно, знает. Вставил слово Серегин:
- Фамилия у него отцова?
Ольга Андреевна печально улыбнулась.
- Что вы! Они фамилию Шальневых слышать не могут.
- Это кто - они? - спросил Басков.
- Бабушка, его тетя.
- А их как фамилия?
- Мучниковы.
- Разрешите, я запишу.
Басков записал в блокнот рядом с ленинградским адресом Шальнева: Мучников Юрий Игоревич, 1955 года рождения. И, посмотрев на Серегина, как бы ища его одобрения, задал новый вопрос, в той же своей манере - как бы не придавая ему особого значения:
- Ольга Андреевна, а фамилия Балакин вам ничего не говорит?
Ольга Андреевна, сидевшая до этого, облокотясь о стол, и чертившая ногтем на скатерти какие-то невидимые чертежи, выпрямилась и застыла. Она смотрела поверх плеча Баскова в задернутое тюлем окно и молчала.
Серегин, как и Басков, не мог угадать, что означает это молчание и что за ним последует, поэтому счел необходимым помочь Ольге Андреевне наводящим вопросом:
- Может, помните - был такой парень, постарше нас с Игорем, звали его Брысь? - И тут же сам высказал сомнение: - Да нет, вряд ли, он в сороковом году отсюда уехал, вам всего пять лет было.
Сидевшая напряженно, словно в ожидании удара, Ольга Андреевна вдруг закрыла лицо руками и, кажется, готова была разрыдаться.
Серегин подошел к ней, положил руку на судорожно вздрагивающее круглое плечо.
- Что вы, голубушка? Успокойтесь.
- Простите. - Она встала, ушла в другую комнату.
Серегин и Басков глядели друг на друга, слушали, как в соседней комнате хозяйка открывает и закрывает ящики то ли стола, то ли шкафа, и ничего не понимали.
Ольга Андреевна вернулась с фотографией в руке. Положив ее на стол, сказала еле слышно:
- Если вас интересует именно этот Балакин... именно он...
Серегин взял карточку. Это был профессионально выполненный групповой портрет размером 13 X 18, на плотной сатинированной бумаге, отлично напечатанный, так что изображение нисколько не выцвело. Красивая девушка держала под руки двух молодых мужчин, один из которых, по ее правую руку, зажал в углу рта дымящуюся папиросу. Он смотрел несколько исподлобья, из-под густых бровей, пристально и спокойно. А второй мужчина, очень похожий лицом на девушку, улыбался, как и она. Девушка была в легком платье, мужчины - в рубашках с коротким рукавом. Они стояли среди берез. Пятна света и теней играли на заднем размытом плане.
- Это вы с Игорем и Александром Балакиным, - узнал Серегин, и в голосе его звучало неподдельное волнение. - Когда сделано?
- Летом пятьдесят седьмого, - вяло, безразлично ответила Ольга Андреевна.
- Кто так хорошо снял?
- Щелкала Тоня, Игоря жена... Игорь навел, аппарат ей дал, а сам встал с нами...
Серегин передал карточку Баскову, Ольга Андреевна продолжала стоять, и Серегин сказал:
- Да вы садитесь, а то как-то неудобно. Она села. Басков бережно подвинул к ней карточку, спросил:
- Ольга Андреевна, а вы знаете, чем занимается Балакин?
Опять его вопрос явно пришелся ей не по душе, но, как ни странно, на сей раз это помогло Ольге Андреевне, она сделалась спокойной. Погладив карточку пальцами, сказала беспечно:
- Вот в этот момент ничего я не знала, и было замечательно. А потом меня просветили...
- И давно вы в последний раз видели Балакина? И опять она взглянула на Баскова с сочувствием.
- Все тогда же, в пятьдесят седьмом. - И добавила, словно поддразнивая этих людей, нежданно явившихся со своими бесчисленными вопросами и ворошащих далекое прошлое: - А у меня от него дочь. Институт кончает.
- Вы с ним не расписаны?
- Не успели.
- Почему?
- Помешали. Пришлось ему уехать.
- Кто помешал?
Она уже готова была вновь поддаться раздражению, но сдержалась - все это читалось на ее лице, как по книге.
- Господи, я ведь говорила: коротко не расскажешь, а расскажешь - вы ничего не разберете.
И снова Басков не соблазнился возможностью пойти по этой безусловно существенной для дела нитке - связи Ольги Шальневой с Балакиным. Если даже предположить, что она говорит неправду насчет того, когда видела его в последний раз, - в данный момент ему важен сам факт связи, остальное можно оставить на потом.
- Брат часто у вас бывал? - спросил Басков. - Раз в год обязательно.
- Он кем работает?
- Вообще-то у него инвалидность. Инвалид войны второй группы. В шестидесятом году оформил и корректором работал, нештатно, на дом брал.
- Не женился больше?
- Ну что вы! До сих пор Тоню любит.
- Но в остальном жизнь у него в порядке? Ольга Андреевна замялась; еще один неловкий вопрос. Но, помолчав, ответила: