Четверо вернулись к скатерти-самобранке и продолжили застолье.
Никто не заметил, сколько прошло времени — может, минут двадцать, — но вдруг с той стороны, куда удалились Александр Антонович и Манюня, донесся громкий вскрик. Они прислушались, но все было тихо.
А еще минуты через две на тропинке появилась Манюня. Она была растеряна и дышала тяжело.
— Скорей, там Саша… — охрипшим голосом сказала она, подходя. — Ему плохо.
Вскочивший Виль потряс ее за плечи.
— Что с ним?
— Не знаю. Упал и не дышит, — ответила Манюня.
— Где он?
— Там, на пляже, у воды! — Ноги у Манюни неожиданно подкосились, и она мягко шлепнулась на траву.
— Черт, нажрется всегда как свинья, — в сердцах сказал Виль и с раздражением обернулся к Нине и Танюше: — Да помогите же вы ей!
Нина виновато развела руками:
— А что мы должны делать?
Но Танюша оказалась находчивее. Взяв из-под куста бутылку «Боржоми» и умело открыв ее, она прямо из Горлышка облила лицо Манюни. Та села на траве и долго терла глаза, тихо постанывая.
— Идти можешь? — спросил у нее Володя.
— Могу-у-у, — простонала Манюня.
— А где Славка? — не обращаясь ни к кому в отдельности, спросил Виль.
И, словно услышав его вопрос, на поляне, где стояли автомобили, появился Слава. Последние метры он преодолел бегом.
— Что случилось? — Он сразу оценил ситуацию. — Где этот старый алкоголик?
— Она говорит, — Виль кивнул на Манюню, — на пляже.
— А ну вставай, — приказал Слава.
Он взял ее под одну руку, Виль под другую, и вся компания поспешила к реке.
Манюня привела их на пляж, на то место, где Маленькая делала крутой изгиб.
На песке были отпечатки босых ног — их, впрочем, сразу затоптали так, что похоже стало, будто пляж перекопали лопатой. Но Александра Антоновича на этом пляже не оказалось.
— Ты уверена, что здесь? — спросил Слава.
Манюня показала пальцем в угол, где в пляж упиралась отвесная глиняная стена обрыва.
— Он тут лежал.
Долго они молчали, шестеро в купальных одеяниях, молчали, не глядя друг на друга, и за время этого молчания совершенно протрезвели.
Наконец Слава спросил у Манюни:
— Он плавать умеет?
— Откуда я знаю?! — визжащим голосом ответила она.
— Может, в лесу гуляет? — предположил Виль. — А может, она путает, может, он в другом месте лежит?
Они обшарили все пляжи, потом ходили по лесу и громко звали Александра Антоновича. Но он не откликался.
На этом кончилась сладкая сказка для взрослых. Начиналась горькая строгая проза.
Вернувшись к машинам, все быстро оделись. Виль, заткнув пробкой недопитую черную бутылку, отдал ее Нине. Из остальных бутылок вылил остатки на траву, побросал пустую посуду на скатерть, завязал скатерть углами крест-накрест со всем, что на ней было, и положил разноцветно промокший узел в багажник своего «Жигуленка», сказав Нине мимоходом: «Выбросим по пути».
Потом Слава велел женщинам садиться в машины, а Виля и Володю отозвал в сторону и спросил:
— Что будем делать?
— Надо заявлять в милицию, — сказал Виль.
— Это ясно. Кто будет заявлять?
— По-моему, женщин нечего мешать, — сказал Володя. — Пойдем втроем.
Слава сказал:
— Мне не с руки… Я же нездешний. Начнутся вопросы…
— Брось трепаться! — неожиданно взорвался Виль, и Слава сразу утерял вид законодателя.
— В чем я треплюсь?
— Тебя у нас каждая собака знает. Ты этому Перфильеву лучший друг… Ты его и сюда сам прирез… Чего ж юлишь?
Слава посмотрел на Виля в упор.
— Ладно. Тогда едем все.
Теперь настала очередь юлить Вилю.
— Не могу же я Нинку в милицию тащить…
— Верно, — поддержал его Володя.
— Что же предлагаете? — спросил Слава. — Как объясним? Мол, вчетвером мальчишник устроили? Кто поверит?
— Зачем? — возразил Виль. — Есть Маиюня. А у нее никого, одна бабка.
— Значит, всё на одну Манюню валим?
— Она с ним была. И она же его последняя видела. Это важно, — со значением уточнил Виль.
Слава немного подумал, опустив голову.
— Ну что ж, пусть будет так.
Виль сел за баранку в синий автомобиль, Володя — в гороховый, Слава — в белый, на котором был московский номер. В таком порядке они и тронулись.
Слава посмотрел на притихшую Манюню-Машу, сидевшую рядом.
— Проверь, есть там деньги? Все равно пропадут.