Она ушла на кухню.
— Такая пигалица была, — тихо сказал Серегин. — Славная женщина…
Ольга Андреевна вернулась с графином воды и стаканами, налила.
Серегин и Басков не спеша пили, а Ольга Андреевна смотрела на них в нетерпении. Наконец они поставили стаканы на стол, и она сказала Баскову:
— Если можно, ради бога, что с Игорем?
Он рассказал ей о происшествии на бульваре имени генерала Карбышева, не утаив ничего, кроме истории с паспортом. И про телеграмму умолчал.
Ольга Андреевна встала, взяла из шифоньера носовой платок и отошла к окну, задернутому белым тюлем.
— За что? — тихо сказала она, стараясь побороть слезы. — Мало он в жизни натерпелся?
Басков и Серегин молчали. Чем они могли ей помочь?
Эта была та минута, из-за которых оба они порою ругали и кляли свою должность и профессию. Чего хуже — приносить в дом к хорошим людям страшные вести.
— Ольга Андреевна, прежде всего нам нужен адрес вашего брата.
Она опять пожала плечами.
— Он живет в Ленинграде, на Суворовском проспекте.
— Давно?
— Ну, если точно, с пятьдесят седьмого.
— А почему именно там?
Она немножко не понимала, отчего нужно знать такие давние подробности. При чем здесь это, если с Игорем случилось что-то серьезное? Она ответила скучным голосом:
— Понимаете, он в сорок втором призвался на флот, на Балтийский: всю войну прослужил в Ленинграде, там у него много друзей… Туда и поехал…
— А почему? Здесь было плохо?
Ольге Андреевне этот вопрос не понравился. Верно, ей было неприятно отвечать на него.
— Если хотите — да. Ему здесь было плохо.
Серегин, пока Басков задавал вопросы, смотрел на него с еле уловимым сожалением, и Басков наконец заметил это сожаление — соединил его с отчужденным тоном Ольги Андреевны и подавил в себе несколько эгоистический подъем, который испытывает сыщик, попавший на верную дорогу. Он понял, что сейчас не время вдаваться в психологические тонкости еще неясных ему взаимоотношений действующих лиц, — прежде надо определить, если допустима такая терминология, точное их взаиморасположение в пространстве и во времени.
— Вы меня извините, Ольга Андреевна, — сказал Басков, — наверно, мои вопросы кажутся вам бестактными… бесчеловечными, что ли… Но если каждый раз я буду делать реверансы, мы далеко не продвинемся.
Она, кажется, поняла наконец, что это не расспросы досужих любопытствующих, а рабочий разговор, почти допрос, и ей стало легче отвечать.
— И вы меня извините… Неожиданно очень… Вы хотите знать, почему Игорь отсюда уехал?
— Вкратце.
— Вкратце не расскажешь. В общем, у него тут была семья… Развелся… А встречать каждый день на улице любимого человека тяжело, правда? То есть с которым развелся…
— Скажите, Ольга Андреевна, не было ли у Игоря Андреевича друга по имени Юра?
Она как-то сочувственно посмотрела на него, впервые за последние пять минут подняв низко склоненную голову, и перевела взгляд на Серегина:
— Ленинградских его знакомых я по именам не помню… Игорь, правда, всегда много о них рассказывал… Но у него есть сын Юра.
Басков, как он сам выражался в подобных случаях, нажал на тормоз: еще один неожиданный поворот.
— Юра в пятьдесят седьмом родился? — спросил он, стараясь не выдавать истинных размеров своего интереса.
— В пятьдесят пятом.
— И где же он теперь?
— В Москве, с бабушкой, где ж ему еще быть.
Это «с бабушкой» было произнесено так, что даже человек, самый глухой по части людской психологии, услышал бы отзвук каких-то больных столкновений. Но Басков уже решил, что не будет пока вникать в тонкости сложных душевных узоров, а пойдет по грубой канве фактов и событий. Поэтому он спросил:
— Адрес Юры вам известен?
— Нет, я с ними не общаюсь. Игорь, конечно, знает.
Вставил слово Серегин:
— Фамилия у него отцова?
Ольга Андреевна печально улыбнулась.
— Что вы! Они фамилию Шальневых слышать не могут.
— Это кто — они? — спросил Басков.
— Бабушка, его тетя.
— А их как фамилия?
— Мучниковы.
— Разрешите, я запишу.
Басков записал в блокнот рядом с ленинградским адресом Шальнева: Мучников Юрий Игоревич, 1955 года рождения. И, посмотрев на Серегина, как бы ища его одобрения, задал новый вопрос, в той же своей манере — как бы не придавая ему особого значения:
— Ольга Андреевна, а фамилия Балакин вам ничего не говорит?
Ольга Андреевна, сидевшая до этого, облокотись о стол, и чертившая ногтем на скатерти какие-то невидимые чертежи, выпрямилась и застыла. Она смотрела поверх плеча Баскова в задернутое тюлем окно и молчала.