— На Невском, в универмаге.
…Начальница почтового отделения, оставив их в своем кабинете, сама сходила за бланком с переводом на имя Зыкова. Это оказался телеграфный перевод на 300 рублей. Отправитель — Александр Иванович Балакин. Внизу отстуканы четыре слова: «Спасибо за все Саша».
Басков повертел бланк в пальцах и протянул его начальнице.
— Вижу, это из Москвы послано. А из какого отделения?
— Вот, тут все есть — и часы и шифр. А отделение связи — четыреста сорок восьмое.
Басков записал номер и встал:
— Благодарю. Будьте здоровы.
— А что же дальше? — Начальница приподняла бланк за уголок, словно он был липкий.
Басков улыбнулся.
— У адресата паспорт потерялся. Выправит новый — получит деньги.
Басков собрался уходить, но сообразительная начальница сказала:
— А вы разве не хотите посмотреть бланк-подтверждение?
— А что такое бланк-подтверждение? — спросил Басков веселым голосом, мысленно ругнув себя за то, что не знает вещей, которые ему полагалось бы знать.
— Ну как же, — сказала начальница. — Сначала мы получаем по телеграфу, сколько кому перевести, а потом нам присылают бланк-подтверждение по почте… Ну самим отправителем денег писано…
Басков в душе поблагодарил почту за такой хороший порядок.
— Покажите, пожалуйста, этот бланк.
— Одну минуточку.
Начальница принесла бланк-подтверждение. Басков прочел тот же текст, который до этого видел в телеграфном исполнении. Но этот был сделан от руки и написан чернильными печатными буквами.
— Я, простите, должен это изъять у вас, — сказал он начальнице.
— Ну раз надо…
У Зыкова после посещения почты на лице снова играл румянец. Он даже пытался по пути к универмагу на Невский заговаривать о капризах ленинградской погоды, но Басков его не поддержал.
— Вы лучше скажите, за что вам Саша платит.
Зыков сник.
— Невиновный я, товарищ майор…
— Ладно. Деньги отнесете в милицию. — И, подумав секунду, спросил: — Он вам сколько подарил?
— Я уж сказывал: сотню с рублями, — ответил Зыков и полез в карман.
— Не надо, — остановил Басков. — Поберегите пока. То речистый вы, Зыков, то клещами тянуть приходится. Вы костюмы помните, какие покупали?
Зыков наморщил лоб.
— Счас вспомним… Значит, так… Чехословацкие костюмчики, по сто восемьдесят… Саше коричневый подошел, в клеточку такую синюю, еле-еле видно… А Мите этому — мышастый.
— А в каких они приехали?
— Да уж я говорил. Которые в шкафу у соседа висят.
Они сели в троллейбус.
В отделе мужской одежды универмага Баскова интересовали чехословацкие костюмы — коричневые в синеватую клетку и темно-серые, мышиного цвета. Серых уже не осталось — распродали, а два коричневых висели — в точности такие, подтвердил Зыков, какой он купил для Балакина.
Выйдя из универмага, Басков позвонил в отделение милиции, но старшего лейтенанта Шустова не оказалось на месте. Басков попросил передать Шустову, чтобы он его дождался, и сообразил, что давно пора перекусить — было без двадцати минут пять.
— Значит, так, — сказал он ожидавшему в сторонке Зыкову. — Вы свободны. Спасибо за содействие. Но одна просьба: будут вести от этого Саши или Мити и вообще если что — звоните старшему лейтенанту Шустову. И деньги ему сдадите.
Басков вырвал из блокнота половинку листка, переписал в него телефон Шустова и отдал Зыкову со словами:
— А теперь всего хорошего.
— До свиданья, товарищ майор, будет сделано.
Басков повернулся и зашагал прочь.
Пообедав в кафе, он отправился в отделение милиции. Шустов уже был там.
— Ну что? — спросил Басков.
— Двадцатого июля он работал с шестнадцати до двадцати четырех.
Так, значит, Зыков отпадает.
— Хорошо. Сумею я на «Стреле» сегодня уехать?
— Устроим.
— Тогда еще одна просьба, Шустов. Нужно держать связь с почтовым отделением. Если будет что для Шальнева — забирай. Зыкову пусть доставляют, но ты поинтересуйся у него — от кого. Он скажет. И не удивляйся — деньги принесет, четыре сотни. Прими, оформи.
— Понял.
Было десять часов утра, когда Басков пришел к себе на Петровку. Скучный Марат сразу повеселел, встретив его в коридоре.
— Как съездили, Алексей Николаевич?
— Кое-что есть. У Шальнева как дела?
— Еще без сознания, но вроде лучше.
Басков открыл кабинет.