Чтобы не терять времени в ожидании своих посетителей, он взял чистый лист бумаги и шариковую ручку и, немного поразмыслив, начал писать. Нужно было поставить перед судебно-медицинской экспертизой несколько вопросов. Первый — самый обычный: что явилось непосредственной причиной смерти? Второй: каково было состояние жизненно важных органов — сердца и головного мозга — в момент, предшествовавший смерти? Третий: каково количество посторонней жидкости в легких утонувшего? Четвертый: каково содержание алкоголя в организме? И наконец, пятый, выглядевший несколько необычно: учитывая состояние сердца и головного мозга, способен ли был утонувший в период последнего времени, непосредственно предшествовавшего смерти, двигаться самостоятельно?
Синельников пока не решил признаться самому себе, что в уме его вырисовывается версия, вся правота или неправота которой определится ответом на третий и пятый вопросы.
Тяжко начинается денек, подумалось Синельникову, тяжким он и будет.
Елена Перфильева пришла без десяти девять. Она была такая же высокая и яркая, как и Мария Лунькова, чем-то на нее похожа, но заметно интеллигентнее. Серые глаза ее глядели прямо и строго.
— Что с отцом? — спросила она от порога, едва прикрыв дверь.
— Вы садитесь. — Синельников пододвинул ей стул, она села. Он, стоя сзади и держась за спинку стула, сказал тихо: — Отец ваш утонул.
Она резко обернулась к нему, и он увидел, как побелело ее нежно-розовое лицо.
— Что?! Не может быть! — дрожащими губами произнесла она, и это было похоже на то, когда люди в ужасе кричат шепотом.
— Сожалею, но это так. При каких обстоятельствах, я еще не могу вам точно сказать…
— Но где он? Где его… его тело? Его же нашли?
— Безусловно. И вам предстоит опознать труп отца. У вас в городе родные есть?
Она не плакала, но по всему ее виду Синельников чувствовал, что с нею происходит нечто такое, чего не выплачешь никакими слезами. Она, видимо, не расслышала его последних слов, и он повторил:
— Есть у вас в городе родные?
— Тетка, — ответила она, — сестра отца.
— Она работает?
— Да.
— Где?
— На текстильном комбинате.
— А фамилия?
— Степанова. Евдокия Антоновна.
— Адрес?
— На Панфиловской, дом четыре… Квартиру не помню…
Синельников записал и, поглядев на понуро сидевшую девушку, предложил:
— Знаете что, я сейчас вызову вашу тетю, и в морг вы поедете вместе. Так, наверное, будет лучше?
— Наверное, — согласилась она с полным безразличием.
Синельников положил бумаги в сейф, запер его.
— Вы посидите тут минут пять, я быстро все организую.
Захватив лист, на котором был записан составленный им вопросник для судебно-медицинской экспертизы, Синельников вышел в коридор и увидел Лунькову и Короткова. Они стояли у стены шага на три друг от друга и, видно, о чем-то разговаривали — о чем-то неприятном, судя по выражению лиц, — но при его появлении умолкли.
Оба с ним вежливо поздоровались, а он попросил подождать минут десять.
Вернулся Синельников раньше и опять попросил Лунькову и Короткова подождать еще немного.
Елена сидела в той же позе, как он ее оставил.
— За Евдокией Антоновной послали машину, — сказал Синельников и, помолчав, осторожно спросил: — Можно мне задать вам только один вопрос, Елена Александровна?
— Пожалуйста.
— У отца не было каких-нибудь неприятностей?
Он тут же выругал себя за бессердечность, потому что считал бессердечным в такие вот моменты спрашивать человека о вещах, касающихся криминальных дел (а в том, что здесь явный криминал, он уже не сомневался).
— Не знаю, — по-прежнему бесстрастно отвечала она. — В последнее время пил не в меру. С какими-то сопливыми девчонками гулял.
— Не будем об этом, извините, — сказал он.
— Простите… — Она замялась на мгновение и спросила: — Могу его взять?.. Его тело…
— Разумеется. Завтра утром.
Главный свой вопрос к Елене Перфильевой — о чем говорила она со Славой, когда он приезжал к ней ночью на пятнадцать минут? — Синельников считал еще более несвоевременным. Он был очень рад, что его догадки насчет кощунственной игры в незнание оказались неверными. Скорей всего Коротков не сказал Елене, что ее отец утонул.