Выхожу в коридор и царапаю на стене десятый крестик.
До — ре — ми — фа — соль — ля — си! Се-ла кош-ка на так-си! Тут о-хот-ник вы-бе-га-ет, пря-мо в зай-чи-ка стре-ля-ет! — рычу я под ритмичный грохот железа. Думаете, крыша поехала? Не дождетесь! Это я на тренажере штанги жим от груди отрабатываю. Вес штанги на пульте тренажера выставлен в сорок килограммов. Для меня это пустяк, поэтому вся железная конструкция содрогается от энергичных движений. Таких быстрых, что на сочинение хойку центрального процессора уже не хватает.
А на издевательства над детсккими стишками я еще способен.
Ну вот столбик на дисплее подполз к заветной отметке. Я поднял десять тонн на один метр. Или одну тонну на десять метров — это кому как больше нравится. Зарядка окончена, можно под душ. Выхожу в коридор Две строки крестиков по семь в каждой. Идет пятнадцатый день нового этапа моей жизни. Надо решить, чем займусь сегодня.
Если разбить грузовой трюм на три отсека, то центральную часть, где зона невесомости, лучше оставить пустой. Буду там летать. А там, где центробежка постепенно нарастает от одной десятой до половины „же“, конечно, будут оранжереи. В ближней — огород, а в дальней — для души.
То есть, джунгли на гидропонике.
Может, лифт сделать? А то основные перемещения в моем доме происходят по вертикали. Нет, обленюсь. Надо ноги тренировать.
Рисую на стенке двадцать второй крестик и направляюсь в трюм. Попутно объясняю вслух сам себе, какой же я идиот. Сначала надо было в трюме палубы соорудить, потом корабль раскручивать. Потому что монтажные работы в одиночку легче вести в невесомости. Только такой осел, как я, этого не понимает. Остановить вращение корабля? На это нужно рабочее тело, а его кот наплакал. Теперь придется ишачить в условиях искусственной гравитации.
Гносеологический вопрос: Может ли осел ишачить?
Показалось, или нет? Вроде, сигнал из рубки. На корабле абсолютной тишины не бывает. Легкий шум вспомогательных систем — он как шелест листвы в лесу. К нему привыкаешь, его не замечаешь. Но посторонний, даже самый тихий звук ухо выделяет сразу.
Бросаюсь в рубку. В коридоре звук отчетливо слышен. Это сигнал „Внимание“. Я вывел на него все изменения окружающей обстановки. Становится тревожно: в свободном полете на таком расстоянии от звезды изменений не должно быть.
Влетаю в рубку, шарю глазами по экранам. Норма, норма, норма… Вот оно! Информация с „мячиков“. Пускаю пакет на дешифровку.
В системе появился чужак! Судя по вектору скорости, пришел от той звезды, куда ушла „Незнакомка“. Одно из двух: Или „Незнакомка“ вернулась, или это не система, а проходной двор… Сердце колотится в груди, лицо бросает в жар, в желудке, наоборот, холод. По времени — как раз могла успеть „Незнакомка“. Я же SOS дал…
А с чего я взял, что всей галактике известен наш сигнал SOS?
Но после прыжка на семнадцать светолет она же подошла поинтересоваться, как я себя чувствую. Может, и сейчас — подождала недельку, я не появляюсь.
Решила выяснить, не захворал ли я часом?.. Чем не гипотеза?
Грызу ногти, проклинаю низкую скорость света и жду известий от „мячиков“. Точность измерений низкая, потому что „мячики“ не успели разлететься, идут плотным (по космическим меркам) облаком.
Через сутки выясняю, что корабль чужих идет на перехват облака „мячиков“. То есть, туда, где был бы я, если б не последняя коррекция курса… о которой „Незнакомка“ уже не знала. Здравствуй, родная моя!
Останавливать вращение, чтоб направить на „Незнакомку“ главный двигатель, не хочу. Рабочего тела жалко. Даю несколько коротких импульсов в ее сторону маневровыми. Через три часа „Незнакомка“ ложится на новый курс — идет на свидание со мной. Не пройдет и пяти дней, как что-то свершится! Что-то хорошее. Мечта всего человечества, контакт с братьями по разуму!
Опять „Незнакомка“ зависает в двадцати с чем-то километрах от меня.
Мигает всем корпусом и передает по радио сигналы морзянки. Не сразу понимаю, что читать надо по-английски. (Ну до чего популярный язык во вселенной!