Я немного постояла около опечатанной двери и стала спускаться вниз. Кроме мусора на лестничных площадках и маршах, больше ничего не было.
Когда я спустилась на первый этаж, лифт был там. На всякий случай осмотрела кабинку, но разве спустя пять дней после убийства там могли остаться какие-нибудь следы? Конечно же, нет, и если преступник что-то и оставил, то оперативники наверняка это заметили. Я подумала о том, что надо будет получить доступ к уголовному делу, а пока попыталась представить себе трагическую сцену убийства. Мне показалось, что преступник, скорее всего, неожиданно спустился по лестнице сверху, зашел в лифт после Ксении для того, чтобы ограбить или изнасиловать ее. Если это сексуальный маньяк, то ему было абсолютно все равно, что это за женщина, он не ждал кого-то конкретно, а просто воспользовался подходящим моментом. Когда Ксения оказала решительное сопротивление, он ее убил.
Немного подумав, я выдвинула другую версию — преступнику нужна была именно Демидова, и он, возможно, ждал ее на восьмом этаже — когда дверцы раскрылись, он не дал ей выйти, сам зашел в лифт, а после того, как нанес ей смертельный удар, вышел, отправив лифт на первый этаж. Такое могло произойти только в том случае, если он точно знал, когда Ксения вернется домой, поэтому эта версия показалась мне маловероятной, ведь она возвратилась не тогда, когда обычно приходит с работы, а намного раньше, причем вполне могла подняться наверх вдвоем, с мужем.
Я вышла на улицу, но продолжала размышлять, оглядывая дом и его окрестности: «Допустим, убийца случайно увидел в окно, что Ксения зашла в подъезд одна, а поскольку давно хотел ее… пожалуй, конкретно утверждать, что именно он от нее хотел, пока рано, то мгновенно сориентировался, подкараулил ее и после нескольких минут общения ударил ножом, а цепочку сорвал для отвода глаз, чтобы сбить следствие с толку. Нет, такую версию можно принять только с очень большими натяжками. Судя по всему, преступник действовал не спонтанно, а очень хорошо подготовился и к преступлению, и к своему отходу, иначе его бы сразу взяли. Красный перец наверняка не случайно был рассыпан при входе. Лишить служебную собаку нюха — это очень умно, в находчивости преступника сомневаться не приходится».
С другой стороны дома я поискала глазами лоджию опечатанной квартиры. «Если там никого не было целых три месяца, то пол будет покрыт солидным слоем пыли, а если на этой неделе там кто-то побывал, то он наверняка оставил после себя следы. Пожалуй, сегодня же ночью я поиграю в человека-паука», — приняв такое решение, я пошла к машине.
Впрочем, мои планы на сегодняшнюю ночь не означали, что я не собираюсь искать преступника в других квартирах. Гадальные кости предвещали мне, что новое расследование потребует упорной и кропотливой работы. Так оно и выходило. Мне предстояло просеять всех, кто в момент убийства находился в этом доме, с первой квартиры по тридцать шестую, ведь теоретически убийцей мог оказаться каждый из них. «Научные труды» вдовца обещали дать много пищи для размышлений.
Вот ирония судьбы — еще вчера мечтала о расследовании преступления с ограниченным кругом подозреваемых и сегодня получила его, но в каком извращенном виде! Вместо фешенебельного особняка с колоннами, огромной гостиной и мраморной лестницей, ведущей к хозяйским спальням и комнатам для гостей, целый подъезд девятиэтажки, где на стенах нацарапаны нецензурные слова, полы оплеваны и загажены, где тридцать шесть квартир «совковой» планировки с проходными комнатами и маленькими кухнями. Такие малогабаритные квартиры — для многих приговор на всю жизнь. Давят эти стены на некоторых, давят, вот они и выплескивают свои отрицательные эмоции наружу. Там, где живут, там и сорят, там и убивают. Словом, чисто русское убийство в лифте. Много подозреваемых, но упорство поможет горы свернуть. Дерзай, Таня, дерзай! А мечтать, как говорится, не вредно…
ГЛАВА 4
Из курса психологии, который изучала в академии права, я помнила, что по способу передачи информации существуют разные типы людей. Одни могут коротко и ясно излагать свои мысли вслух, но испытывают затруднения с их письменным оформлением. Другие часами льют воду, толкут ее в ступе, подбираясь к существу вопроса издалека, временами забывая, о чем, собственно, хотят рассказать, и при этом еще получают удовольствие от собственного красноречия, а на бумаге, напротив, пишут сухо, сжато и по существу. К последнему типу я и отнесла Алексея. Наверное, он знал эту свою особенность и, будучи заинтересованным в том, чтобы я получила от него больше полезной информации, подготовил материал о жителях подъезда.
Теперь, когда я знала суть дела, разобраться в «научных трудах» Демидова было легче, не то что тогда, когда впервые заглянула в них. Ему было известно поразительно много о своих соседях. Такая чрезмерная осведомленность настораживала. Если бы меня попросили составить краткое досье на всех моих соседей, то я не смогла бы сделать это. Стыдно признаться, но я не знала по именам всех, кто рядом со мной живет, а тем более, кто где работает и бывает ли днем дома. Зашла в подъезд, села в лифт, вышла из лифта, вошла в квартиру, и все на этом. А вот Алексей почему-то все и обо всех знал, будто не оплакивал погибшую жену, а ходил с оперативниками по квартирам с листком бумаги и записывал все данные.
Я наугад ткнула пальцем и попала в пятнадцатую квартиру. Там проживала Михеева Вера Петровна, которая находилась дома, потому что у нее был выходной, а работала она в магазине по неделям. «Что ж, Вера Петровна, по мнению вдовца, вы были у себя дома по уважительной причине, — усмехнулась я. — Ладно, еще раз попробую наугад… Квартира тридцать четыре. Здесь в момент убийства были Таня и Наташа Бондаревы, школьницы. Шестой и третий классы. Представляю, сколько страха девчонки натерпелись, когда к ним милиция позвонила!»
Нет, разумеется, я не собиралась расследовать жестокое убийство методом «научного тыка». Почему тогда не бросилась сразу изучать по порядку весь список жильцов? Кажется, клиент рассчитывал на то, что я тут же вцеплюсь в его досье, потому что иных путей для расследования нет. У меня вдруг возникло ощущение — Демидов навязывает мне определенный сценарий, причем по такому же плану действовала милиция и не достигла никаких результатов. Зачем повторять чужие ошибки? Совершенно незачем, поэтому я решила объединить усилия, свои и официального следствия, а потому позвонить кому-нибудь из своих знакомых сотрудников милиции.
Поначалу вспомнила о Гарике Папазяне, который в любой момент был готов прийти мне на помощь, потому что его подогревала мечта об интимной близости со мной. Мы провернули с ним вместе множество дел, но до постели так и не дошло — каждый раз вмешивался его величество случай, иногда мною же и подстроенный, и мечта Гарика оставалась нереализованной.
Я уже набрала половину цифр его телефонного номера, но вдруг вспомнила, что этот доблестный армянин тарасовского разлива недавно едва не присоединился к числу тех, о ком с трагизмом в голосе говорят: «Погиб при выполнении служебного долга». Машина, в которой он преследовал правонарушителей, перевернулась, водитель скончался по дороге в больницу, а Папазяну, сидящему рядом с ним, повезло — он отделался, можно сказать, легким испугом. Травма, которую получил Гарик, была пустяковой, но из-за нее он уже вторую неделю находился на больничном и даже не беспокоил меня своими звонками. А мне нужен был человек, который в курсе последних криминальных событий и, разумеется, в трудоспособном состоянии.
Немного подумав, я позвонила на мобильник Андрюше Мельникову, своему бывшему однокурснику по академии права.
— Таня, привет! Я сейчас в Москве, в командировке. Вернусь дня через два-три, — скороговоркой проговорил Андрей.
— Извини, не знала, — сказала я и отключилась, дабы не разорять своего приятеля роумингом.