– Что вам нужно? – спросил Дронго.
– Мы хотели бы с вами встретиться.
– Кто это «мы»? – недовольно переспросил Дронго. – Клуб лысых холостяков или у вас общие интересы по половому признаку? Может, вы клуб непризнанных гомосексуалистов?
– Вы все отлично понимаете. Наши представители хотели бы с вами встретиться и обсудить некоторые проблемы.
– До свидания. И не пытайтесь приехать ко мне. Я спущу с лестницы первого же визитера. – Дронго положил трубку.
Только этого не хватало. Опять одно и то же. После случившегося во Франкфурте, когда там схлестнулись сразу несколько спецслужб мира, он дал себе слово больше не ввязываться в эти грязные игры. И вот опять ему звонят.
Телефон зазвонил снова. Этот наглый незнакомец, конечно, не успокоится, пока не доконает своего собеседника. Давно пора сменить московскую квартиру и телефон, чтобы его не могли найти. Телефон звонил не переставая. Он наконец поднял трубку.
– Не бросайте трубку, – попросил незнакомец, – с вами хочет поговорить один ваш старый знакомый.
– Здравствуй, дорогой, – послышался очень знакомый голос, – я даже не думал, что смогу тебя так быстро найти.
– Адам? – не поверил себе Дронго. – Адам Купцевич? Как ты сюда попал? Значит, ты в Москве? Что ты здесь делаешь? Откуда ты взялся?
– Не все сразу, – засмеялся Адам Купцевич, – меня к себе, надеюсь, пустишь, с лестницы спускать не будешь? С моими ногами это очень неприятно.
– Я сам приеду за тобой, – предложил Дронго.
– Не нужно. Здесь еще один наш старый знакомый. Вот с ним мы и приедем. Не возражаешь?
– С тобой – кто угодно. Как хорошо, что ты прилетел. Сколько лет мы не виделись? Три, четыре?
– Целых пять. Мы встречались тогда, когда ты приезжал из Союза. – Купцевич говорил по-русски с характерным польским акцентом.
– Да, – закрыл глаза Дронго, – все правильно. Пять лет назад. Ты тогда мне снова помог. Я все помню, Адам.
– Вот и хорошо. Значит, у нас будет, о чем вспомнить. Мы будем через полчаса.
– Договорились. – Он положил трубку.
Адам Купцевич, легендарный польский разведчик. Один из лучших профессионалов, долгие годы работал в Интерполе, был экспертом специального комитета в ООН. Купцевич был первым руководителем Дронго во время их сложной поездки в Юго-Западную Азию. Тогда они гонялись по всему миру за торговцами наркотиками. И в этой безумной драке потеряли многих своих товарищей. В том числе и любимую женщину Купцевича – Элен Дейли. Заложенная в автомобиле взрывчатка сработала, и женщина, сидевшая за рулем, погибла. Купцевичу «повезло больше». Он остался без ног и несколько месяцев провалялся в больнице.
А потом начались известные польские события. И вскоре в Польше к власти пришел «электрик» Валенса и правительство «Солидарности». Инвалид Купцевич не был нужен никому. Тем более инвалид, по-прежнему остающийся членом бывшей правящей партии. Ведь порядочные люди присягают только один раз. Все остальные оправдания и ссылки на изменившиеся обстоятельства – жалкие попытки прикрыть собственное ничтожество. Купцевич был уволен с работы и лишь чудом сумел устроиться ночным дежурным в краковском музее. Тогда они и встретились: Дронго был в Польше проездом в Австрию. На этот раз поездка оказалась роковой для самого Дронго. Словно сработало чье-то заклятие: теперь пришла его очередь терять любимую женщину. Единственную женщину, которую он любил. И которая отдала за него жизнь, заслонив от пуль убийцы. По прихоти судьбы она тоже была американкой. Натали Брэй погибла в Австрии осенью девяносто первого года. И несчастье, случившееся с Дронго, как-то уравняло его с Купцевичем, сделав боль разлуки не столь выматывающей душу, словно поделенное на нескольких человек горе было не таким тяжким, а разделенная боль не столь мучительной.
Он уже не жалел, что не успел сменить телефон и поменять квартиру. Теперь Дронго с нетерпением ждал приезда Купцевича. Тот сказал «мы», значит, собирался приехать не один.
Ровно через полчаса в дверь позвонили. Дронго по привычке посмотрел в глазок, встав таким образом, чтобы смотреть несколько сбоку. На лестничной клетке стоял Адам Купцевич. В этом не было никакого сомнения. Это был он, сильно изменившийся, очень располневший, почти седой, с палкой в руках, но живой и здоровый, ожидавший, когда старый друг откроет. Уже не раздумывая, Дронго щелкнул замком. И попал в объятия Купцевича.
Но его ожидал и другой сюрприз. На лестнице стоял Владимир Владимирович. Тот самый эксперт КГБ, который два года назад помог Дронго во время операции против действий мафии в Закавказье. В отличие от Купцевича он почти не изменился. Впрочем, в пожилые годы люди гораздо меньше подвержены переменам, чем в молодости. После шестидесяти внешние отличия уже не столь существенны. Оболочка словно консервируется, тогда как внутри идет стремительный процесс общего разрушения.
Когда все расселись вокруг стола и Дронго достал специально отложенные для подобного случая две бутылки настоящего грузинского вина, начались первые тосты за погибших и за оставшихся друзей. Когда пили за погибших, Дронго встретился со взглядом Купцевича. Тот кивнул. Он знал о смерти Натали. Дронго чуть задержал дыхание и выпил залпом весь стакан, чего никогда себе не позволял.
И только после третьего стакана он ернически спросил:
– Вы, наверное, случайно встретились и решили меня разыграть, приехав сюда?
– Не надо... – покачал головой Купцевич, – ты все отлично понимаешь.
– Да. Квасневский оказался не такой дурак, как Валенса. Он правильно решил распорядиться оставшимися кадрами, и ты снова на службе.
– Точно. Даже восстановили в звании полковника польской разведки. Правда, я честно предупредил Владимира Владимировича и его коллег, что польская разведка изменила основные направления своей работы, переориентировавшись с Запада на Восток. Ты понимаешь, о чем я говорю.
– Да. Но тем не менее ты все-таки приехал в Москву. Значит, только очень важное обстоятельство могло погнать тебя в столицу России. Давай я немного погадаю. Судя по составу, в котором вы пришли, речь идет о достаточно серьезной операции, которую нужно провести в России или в странах СНГ. Скорее второе, так как Владимир Владимирович, насколько я помню, специализировался на ближнем зарубежье. Очевидно, польская разведка получила информацию, которую решила довести до сведения российской разведки. А те, в свою очередь, решили снова выйти на меня. Все правильно?
– Я же говорил, что он в великолепной форме, – радостно заявил Адам, обращаясь к Владимиру Владимировичу.
– Нет, – покачал головой Дронго, – не получится.
– Что не получится? – спросил Купцевич.
– Все. Я эти игры закончил. Меня едва не убили перед выборами в России, посчитав, что я слишком много знаю. А потом меня отправили телохранителем американского композитора, решив, что я могу быть приманкой для Ястреба. Того самого, которого я уже однажды брал в Бразилии. С меня достаточно. У меня есть немного денег, кстати, обещанный гонорар за последнюю операцию я получил наполовину: организация, которая меня нанимала, приказала долго жить, и не без моего участия. Я в какой-то мере обрубил сук, на котором сидел. Но даже того, что я имею, хватит на долгие годы. В политику и в разведку я не вернусь. Надоело.
Владимир Владимирович достал носовой платок, вытер губы:
– Хорошее вино, – с уважением сказал он, – у вас всегда был неплохой вкус. Чтобы получилось хорошее вино, нужно особое терпение, так, кажется, говорят на Кавказе?
– Вы пришли только для того, чтобы сообщить мне это? – улыбнулся Дронго.
– Не только. Речь идет не о наших прихотях. И не об интересах какой-либо разведки или стороны. Речь идет о миллионах людей, которые могут здорово пострадать из-за наших с вами ошибок или амбиций.