– Найдешь по нему пещеру под горой. Тут недалеко – с утра выйдешь, к закату будешь на месте. Там около нее еще площадка такая… В общем – найдешь. Засветло не подходи. Заляжь где-нибудь и жди. Ближе к рассвету прокрадись в пещеру. Найдешь железную дверь. Отсчитай от нее десять метров к выходу и заложи с двух сторон у стенок вот эти штуки, – он показал на цилиндрики, – Шнурки постарайся зажечь одновременно. Когда подожжешь – беги изо всех сил. Там сбоку, слева, глубокая канава. Прыгни в нее и лежи. Только рот открой пошире. Лежи и жди меня…
Папа-Лось нагнулся к Лаванде и погладил ее по щеке.
– И ничего не бойся. Если я сразу не приду, вернешься сюда. Вот, – он протянул ей небольшую черную коробочку со шнурком, – Я поставил таймер. Он скажет тебе, что делать дальше. Повесь его на шею. Придет время и он заговорит с тобой моим голосом…
Он выпрямился, потянулся с дурашливой улыбкой и надел на плечи рюкзак.
– Долгие проводы – лишние слезы. Прощай, Лаванда, – впервые он назвал ее по имени, подмигнул и ушел в темноту, ни разу не обернувшись.
Лаванда села у тлеющего костра, механически подбросила дров и долго слушала его затихающие шаги. А потом заплакала.
Утром она оттащила труп Вени к ручью и, как сказал папа-Лось, закопала. Лишнюю землю девушка выбросила в ручей. Туда же полетела бердана. Потом наносила дров, разожгла костер, позавтракала… И все – дела, занимаясь которыми, можно было не думать, кончились. Лаванда попыталась изучить оставленную схему, но она смотрела на чертеж и не видела его.
Она поняла, что папа-Лось пошел в БУНКЕР, и впервые усомнилась в его всемогуществе. Воображение рисовало ей возлюбленного, лежавшего в луже крови, а вокруг многорукие демоны или огромные противные личинки. Он ищет взглядом ее, свою мартышку, и не находит…
Это были очень длинные три дня. Солнце нехотя поднималось и зависало в зените, будто и забыв про закат. Но вечер все же приходил, а за ним приползала такая же бесконечная ночь. Костра Лаванда не разжигала. Наскоро поужинав сухим пайком, оставленным папой-Лосем, девушка забиралась на дерево, усаживалась на сук попрочнее и, пристегнувшись карабином к стволу, забывалась в тревожном сне.
Утром третьего дня она стала собираться. Наточила ножи, выстирала и высушила одежду. Помылась и сама, после чего заплела влажные волосы в короткую косу. Наконец изучила схему папы-Лося, запоминая ориентиры и повороты, чтобы потом не останавливаться в пути. Развела костер и сварила себе сытную похлебку из двух брикетов и трех пойманных в ручье рыбин. Еще пять штук она оставила у костра вялиться, чтобы завтра взять их с собой. Сходила к ручью наполнить баклагу чистой водой…
А когда вернулась к месту стоянки, там ее уже ждали.
Четыре здоровенные собаки, так похожие на тех, что обитали в борделе мамы-Гюрзы, со всех сторон бросились к ней, но не напали, а стали кружить вокруг с угрожающим рыком.
– Не двигайся! – услышала она. – Иначе мои милые песики порвут тебя на части.
Стараясь не делать резких движений, Лаванда медленно повернула голову на голос и увидела высокого мужчину, лет тридцати, в шапке с длинным козырьком, сдвинутым на затылок. Одет он был во все черное: добротные штаны, короткая кожаная куртка, рубашка с засаленным воротником под ней.
Не спеша, мужчина подошел к ней ближе. За плечами у него была бердана, такая же, какая была у Вени, на поясе – длинный нож с широким лезвием. В руке он держал небольшой серебристый свисток, который он продемонстрировал девушке и сказал:
– Стоит мне свистнуть по-особому, и тебе конец.
Он обошел вокруг Лаванды и продолжил:
– Интересные дела. Я иду по следу Вени-Шахтера, а нахожу тебя. И по всему видно, что ты не обычная бродяжка, а чья-то мартышка. Кто твой хозяин?
Лаванда молчала, парализованная страхом. Все было сном: и папа-Лось, и три года странствий… Тень борделя и его хозяйки с раздвоенным языком снова наползала на девушку.
– Впрочем, можешь не отвечать. Шахтеру мартышка была ни к чему. А из недавно прибывших разведчиков я знаю только про Лосева. Правда, он сказал, что убил свою мартышку… Посмотрим, о чем еще соврал наш герой. Раздевайся!
Лаванда вздрогнула и посмотрела говорившему в глаза.
– Раздевайся, – еще раз приказал тот. – Третьего раза не будет. Я просто свистну своим дружкам, и они отгрызут тебе руку. Или ногу. Ну! Раздевайся и бросай свое тряпье мне!
Девушка стала лихорадочно снимать одежду. Каждый брошенный ему предмет мужчина тщательно обшаривал и прощупывал. Так на свет появились метательные ножи и бумажка со схемой. Последними Лаванда бросила ему ножны с «Молнией».