________________
Путешествие, длиной в семьдесят восемь дней, наконец завершалось. Утром шестнадцатого дня Трезвения, в нову второй триады, «Хлодия» стремительно приближалась к двум столицам Лодэнии.
Днями ранее Маргарита увидела восточное побережье Тидии, вернее: Великую Впадину, простиравшуюся от северных холмов графства Аогдо до возвышенности южного графства Сумюодц, от города Белос и до города Аос, – и влюбилась в тот край. Там шумели высокие леса, на сочно-зеленые луга выбегали олени, лютики нарядно желтели солнышками, маргаритки – снежинками, а густые, взбитые, сливочные облака спускались к крышам городков. И, конечно, реки – множество рек, речушек и ручьев, – их число затруднялся назвать даже Рагнер. Вспоминая, как она думала, что в Лодэнии и летом снег не сходит, да убедившись в своем мнении, увидав ледники на западе Тидии, Маргарита радовалась неожиданному подарку Фортуны, – Ларгос, скрытый от ветров за островом Фёо, представлялся будущей герцогине Раннор райским уголком у ласкового моря.
Но пока в Брослосе, в замке Рюдгксгафц, проживала нынешняя герцогиня Раннор. Рагнер описал ее как «девчонку лет на десять», что ничуть не успокоило Маргариту, ведь свою бабушку (в ее шестьдесят семь с половиной!) он называл «девчонкой лет на двадцать». Для знакомства с бабушкой Рагнера и неизбежной встречи с его женой, со своей «соперницей», Маргарита надела купленные в Орифе наряды: роскошнейший плащ и великолепный головной убор, не имевший названия. Плащ был из узорной камки, в сложном, золотисто-черном рисунке да подбитый красно-пурпурным атласом. Головной убор представлял собой плотный бежево-золотистый платок, наброшенный на голову капюшоном; его кружево, расшитое жемчужным бисером, нежно окаймляло лицо, а удерживала платок на голове шляпка, похожая на полосатую черно-красную розу, что крепилась немного ниже макушки. Выглядела Маргарита не хуже принцессы и уж точно достойно титула герцогини. А Рагнер носил свою любимую одежду: белая рубашка, черные узкие штаны, короткий камзол, длинный черный плащ без рукавов, черные остроносые сапоги, черный берет с развалистым пером и черной брошью в золоте. Он лишь опоясался золотистым кушаком и добавил на правое бедро парадный золоченый кинжал Анарим, но будничные вороненые шпоры менять на золотые не стал.
Енриити «модничала» в тонком шелковом платье, поэтому из-за морского ветра куталась в отороченный мехом плащ. Диана Монаро, в траурной вуали и в платье с глухим воротником, будто противопоставляла себя Маргарите, являя собой образ вдовы без упрека – пристойной и скорбной. Соолма носила знакомое темно-багряное, шуршащее платье и белый двурогий колпак с вуалью-парусом. Марлена по-прежнему предпочитала одеяния, похожие на наряды зажиточной сильванки (белый чепец, простоватые строгие платья, однотонный плащ). Магнус имел черное убранство, как у Рагнера, только ничуть не роскошное. Эта пара изображала мужа и жену с острова Утта. Настоящего супруга Марлены, Огю Шотно, «Хлодия» доставляла до Брослоса, после чего пути господ Махнгафасс и господина Шотно расходились.
На плоской крыше кормовой надстройки, вдоль балюстрады шел выступ, заменявший скамью, а накрывал смотровую площадку синий шатер, ныне распахнутый с четырех сторон. Гости герцога Раннора, он сам и принц Эккварт находились там – орензчане, сидя среди подушек на выступе, осматривали окрестности столиц, Рагнер гладил Айаду, принц рассказывали об этих местах.
Остров Дёронс лежал по правую руку: каменистые берега, смешанные леса, деревни, рыбацкие поселения… Вдруг слева в море показались глухие стены, сложенные из неровного, грязно-серого песчаника, и сперва подумалось, что это крепость на островке, но сторожевых башен не наблюдалось, а из-за стен выглядывали верхушки пяти черных пирамид – пять шатров храма, указывавших «цветом тайны, ночи и строгости» на женский монастырь.