– Что это?
– Пей,– громкий приказ.
Лиза отказывалась уже что-либо понимать в этом месте: дикие псы, сексуальные Гуры, затянувшиеся раны, ведьма, казни, грубость и удовольствие.
– Учти, если ты меня отравишь, я буду приходить к тебе мертвой всю твою оставшуюся жизнь.
Хильда ничего не ответила, лишь вручила ей чашку, кивнула. Лиза понюхала ее содержимое, вроде не так противно, подула на жидкость, а когда немного отпила, поняла, что она холодная. Сделала глоток больше, поморщилась, закрыла глаза, готовясь к перемещению в свой мир, но ничего не происходило.
Попыталась расслабиться, глубоко вдохнула, медленно выдыхая.
– Лиза, почему ты сбежала?
Девушка резко открыла глаза, перед ней словно в тумане лицо Арона. Мужчина спрашивает твердо, но без нажима, брови сведены, в темных глазах злость, а шрам на щеке стал белой рваной линией.
– Нет, этого не может быть. Тебя здесь нет. Иди к черту.
Глава 30
Арон поднял девушку на руки, хрупкая и легкая, практически невесомая. Даже так она его возбуждала, до скрежета зубов и упирающегося в штаны каменного члена.
Волосы распущены, лежат рыжими волнами, на ней мужская одежда, широкая рубаха съехала в сторону, обнажая шею и плечо. Арон был в пещере, когда Лиза пришла, не стал пугать, просто ждал и слушал. Дикарка была чем-то расстроена, говорила резко о каком-то другом мире. Ей нужно было попасть туда, там ее дом.
– Что ты с ней сделала?
– Ничего, просто немного успокоила, она сейчас разъяренный зверек, только тронь ее – и расцарапает лицо.
Старший из Великих Гуров посмотрел на ведьму, снова на девушку.
– Сегодня ночь белой луны, завтра красной, именно завтра должно произойти зачатие дитя. Дитя от трех Гуров. Семя от трех мужчин, одно лоно, великая ночь перед рождением могущественного повелителя и твое спасение.
Хильда еще что-то продолжала бормотать, Арон перестал слушать, пошел на выход из пещеры, но не тем путем, каким сюда попала Лиза. Нес девушку бережно, взвалил на плечо, ловко запрыгнул на коня, а потом усадил спереди.
Лиза чувствовала тряску, словно она едет в телеге из леса, где ее поймали в первый раз голую. Она не могла открыть глаз, эта противная старуха опять ее чем-то опоила, ведь решила ничего не брать из чужих рук, опять поверила.
Было тепло, пахло кожей и шестью, мужская ладонь лежала на животе, все это будоражило и начинало возбуждать. Девушка облизала губы, у самого лица кто-то прорычал, она вздрогнула, оглянулась.
– Что? Что ты делаешь? Куда ты меня везешь? Как ты вообще здесь оказался?
– Мы едем в крепость.
– Едь сам в свою крепость и оставь меня в покое, я не хочу вас знать: ни тебя, ни твоих братьев. Никого из вас!
Арон молчал, смотрел вперед в темноту, прислушиваясь к шороху в кустах от дороги.
– Я кому сказала, сейчас же остановись, мне нужно к вашей полоумной старухе, она должна вернуть меня домой.
– Твой дом – крепость.
– Ты вообще в своем уме? Ой, да кого я спрашиваю, ты ведь животное, нет, хуже, можешь только брать, рвать и насиловать. Пихать свой член во все, что движется, а ну, отпусти меня! Прекрати трогать!
Лиза начала вырываться, но хватка была железной, выдохлась через минуту, внутри нее бушевал пожар из ненависти и ревности. Да, именно ревности, потому что эти невесты для Гуров не выходили из головы. Она хотела применить свою силу, но ничего не получалось, словно Арон блокировал ее. Или это все еще действовал отвар Хильды?
Мужчина держался из последних сил, крики дикарки могли привлечь обитателей леса. Посмотрел на полную белую луну, а потом, не выдержав, развернув девушку к себе лицом, сжал одной рукой лицо, сделал то, что не делал никогда, ни с одной женщиной – поцеловал.
По рецепторам ударило, словно хлестом, а по телу Арона прошла дрожь. Он сминал мягкие и полные губы девушки своими, слизывая языком терпкий вкус трав. Сердце ударами разрывало грудную клетку, а сознание Арона – от новых непередаваемых ощущений.
В голове мелькнула мысль о том, что его братья делали так раньше его, уже пробовали ее губы. Ревность полоснула раскаленным лезвием, он зарычал, Лиза вскрикнула. Девушка была не в силах сопротивляться, Арон практически насиловал ее рот, притягивая к себе за тонкую ткань рубашки, которая трещать по швам.
Долгий поцелуй, настойчивые и требовательные губы, они обжигали, лишали воли, кружили голову.
Так Лизу еще не целовал никто и никогда.
Голодно.
Жадно.
Их языки сплетались, а когда Лиза начала посасывать язык Арона, тот одним движением разорвал на ней рубашку, сжал в ладони отяжелевшую от возбуждения грудь. Лиза закричала, хватаясь за его плечи, разрывая поцелуй, наконец вдыхая воздух.