Но бывать в своем мире получается не так часто, второй раз пришлось появиться через несколько месяцев, найти Камиллу, которая хорошо, что не подала в розыск на подругу, а поняла, где она.
Еще оформить документы и передать доверенность на продажу квартиры, посетить гинеколога и сдать анализы, все-таки современным методам ведения беременности Лиза доверяла больше, чем старухе Хильде и ее странным отварам.
Первый раз все было хорошо, конечно, пришлось идти в частную клинику, чтоб не становиться на учет в государственной. И чтобы потом не возникало вопросов, почему в нужный срок Романова не приехала рожать. Мальчика назвали Саймон, он родился за несколько дней до тридцатого сезона, точнее тридцатилетия Арона и теперь он мог не опасаться, что пророчество, о котором так долго ему говорили – сбудется.
Вообще, нюансов было много, но трое Великих Гуров научились вести себя и одеваться согласно времени и месту, это забавляло, радовало, но вызывало у Лизы и ревность, джинсы и простые рубашки им шли невероятно.
Но самым печальным был уход из жизни Людмилы Степановны. Милую старушку очень жаль, но свой дом она оставила в наследство именно Лизе, и теперь у ее мужчин есть место памяти о матери с ее картинами, милыми и дорогими сердцу вещами.
Они возвращались всегда в него, Лиза не падала в обмороки и не спала, а верная подруга следила за домом. Странно, конечно, так жить, и любой человек никогда в такое не поверит, но это так, и Лиза счастлива.
Беременность, рождение сына, путешествие сквозь пространство, жизнь в крепости и народ, для которого Лиза стала госпожой, все это уже была ее жизнь. И вот она снова ждет ребенка, до рождения еще пять месяцев, но животик уже заметен всем.
Удары и голоса за окном повторились, Лиза прикусила губу, Грей прижал ее к своей груди сильнее, продолжал гладить животик.
– Ты считаешь нормальным, что пятилетний ребенок машет мечом?
– Он будущий воин, к тому же меч деревянный.
– Я думаю, еще немного, и он вложит в его руки настоящий. А тогда нам всем не поздоровится.
– Не переживай, Арон не до такой степени сумасшедший.
– Он дикий.
– Только не говори это ему в глаза.
– Почему? – Лиза повернулась, посмотрела на Грея, улыбнулась.
– Ну, ты знаешь, после того как ты его выбешиваешь, случается вот это.
Грей прижимает горячую ладонь к животу Лизы, целует в шею, трется уже возбужденным членом о ее попку. Яйца поджаты и полны спермы, достаточно лишь приподнять ее ногу, скользнуть твердой плотью между сладких половых губ. Они вчера вместе принимали ванну, а Грей бережно острым лезвием выбривал лоно своей любимой, а потом долго целовал, доводя ее до яркого оргазма на его языке.
– Я натравлю на него Беса, они все никак не могут подружиться. Но между Великим Гуром и диким псом Бес, никогда не было дружбы. А виновник того, что я скоро стану круглая как шарик, не Арон, а ты.
Так и должно было быть, второй сын от среднего брата, так же, как и было у них, как было у их отцов.
– Бес любит только тебя, как и я.
– Я знаю, любимый, и я тебя очень, – ответила шепотом, чтоб не разбудить Кая.
Грею неважно было, от кого ребенок, но весть о второй беременности Лизы вызвала бурю эмоций в душе. А когда он прикасался к животу, сердце начинало биться чаще. Мужчина, нежно повернув голову Лизы, целует в губы, дыхание сбивается, эта девушка так внезапно ворвалась в их жизнь и все поставила на свои места, она невероятная, любимая, желанная.
– Хочу тебя…всегда хочу…
Подняв ногу девушки, Грей трогает раскрытое лоно, на пальцах влага, массирует клитор, глуша поцелуем стоны Лизы, а потом бережно толкается в нее, растягивая стеночки влагалища набухшей головкой члена.
Глубокое и медленно проникновение, несколько толчков, Лиза закрывает глаза, уже стонет в голос, но вскрикивает громче, когда набухших сосков касаются губы Кая, а его язык начинает их лизать. Он ласкает, покусывает, гладит животик, Грей поддерживает колено, входит глубже, заполняя до предела.
– Доброе утро, любимая.
Кай ярко-голубыми глазами, на дне которых плещется огонь страсти, внимательно смотрит, целует Лизу в губы, смотрит на то, как его брат медленно сношает их женщину.
Его член плачет предсеменем, она так прекрасна в своем удовольствии, словно и не было между ними ничего ночью, словно и не брали они ее по очереди с братьями, а ее нежный ротик не принимал его сперму.
– Аа-а-а-а-а… Кай…потрогай меня… потрогай…а-а-а-а-а…не могу…д-а-а-а, пожалуйста.