Погода стояла самая что ни на есть осенняя. Хотелось, чтобы наконец наступила зима и выпал снег, но вместо снега начался мелкий моросящий дождь. Гулять под дождем – это слишком, особенно если у тебя нет зонтика. Вера подумала, что в кафе, где она была с Лизой, ее отец вряд ли может появиться, и решила переждать дождь там.
Вера потянула на себя тяжелую стеклянную дверь – в кафе никого не было, кроме пожилого мужчины, который отошел от стойки со стаканом и бутылкой пива и в нерешительности остановился, чтобы выбрать столик. Наконец он сел и, налив себе пива, закурил.
– Путешествие во времени на волнах радио «Семь», – сказал вкрадчивый мужской голос. Оставайтесь с нами.
От этих слов на душе у Веры сразу стало спокойно. Таинственный незнакомец предлагал ей отправиться в путешествие, он требовал ее внимания, он обращался к ней одной, и это было приятно.
Девушка, которая стояла за стойкой, сразу узнала Веру и поздоровалась. Повариха в засаленном фартуке поставила на стойку тарелку с куском мяса и тушеной капустой и крикнула, обращаясь к мужчине:
– Отбивная!
Мужчина неохотно встал.
– Как дела? – спросила она, на этот раз обращаясь к Вере. – Школу прогуливаем?
– Прогуливаем, – честно сказала Вера.
Она заказала горячий шоколад и рулет с джемом.
Сев за угловой столик, Вера достала из рюкзака старый номер «Colors», который купила в метро (новых номеров не было), и, не раздеваясь, потому что замерзла, стала листать журнал.
Стеклянная дверь открылась, и в кафе, отряхнув от капель пестрый зонтик, вошла маленькая испуганная женщина в сером матерчатом плаще. Она заказала чай с лимоном и села, выбрав место у окна. Повесив плащ на спинку стула, она опасливо огляделась по сторонам и задумалась, подперев кулаками некрасивое, мокрое лицо.
Вера долго не могла отвести от нее взгляд: что-то особенное было в ее внешности, какая-то щемящая тоска. Разглядывая ее мокрое от дождя, а может, заплаканное лицо, она испытывала жалость к этой несчастной женщине, но вместе с тем Вера чувствовала непреодолимое отвращение. Ей вдруг захотелось ее ударить.
«Ударить?! Почему?» Но у этой женщины был такой жалкий вид. «И потом, – подумала Вера, – если это неразделенная любовь, то все эти любовные истории гроша ломаного не стоят. К чему этот спектакль? Найдет себе другого любовника».
«Ты хочешь ударить эту бедную женщину?» спросил внутренний голос. «Хочу», – ответила Вера.
Она не могла сказать с уверенностью, почему испытывает к этой женщине такое отвращение. «Предположим, тебя не любят, – думала Вера. Но кто в этом виноват?» Глупо стучаться в закрытую дверь. Глупо сидеть в кафе с заплаканным лицом и, подперев голову руками, пить пустой чай с таким видом, как будто нет на свете никого несчастнее тебя. Глупо. «А я? – подумала Вера. – Чем я лучше? Почему Джим должен меня любить? С какой стати?» Но, подумав так, она с удивлением обнаружила, что за эти два дня ни разу о нем не вспомнила. Мало того, теперь, думая о нем, Вера не испытывала ничего, кроме раздражения. Нет, действительно, она всегда мечтала о мужественном человеке, с которым не страшно идти ночью по улице. О таком человеке, на которого можно положиться. А Джим? Что он видел в своей Англии?
Неженка. Очкарик.
Вера посмотрела на часы – половина двенадцатого. Ей хотелось встретиться с Лизой, но раньше трех она из школы не придет. В кафе, конечно, хорошо, но нельзя же сидеть тут до бесконечности. А если после школы Лиза пойдет к Тусе?
Вера никогда не чувствовала себя так одиноко.
Она давно выпила шоколад и съела пирожное. Оставаться тут дольше было неудобно. Вера решила проведать бабу Зину – в конце концов, не убьет же та ее, если узнает, что она не была в школе. И потом, в кафе было холодно, а баба Зина позовет к себе или в крайнем случае даст ключи. Не сидеть же тут до вечера.
…Вера вышла из метро и почти сразу увидела в толпе бабу Зину, которая шла ей навстречу. Она заметила ее издалека, но сразу не узнала. Баба Зина шла, натыкаясь на прохожих, и, как показалось Вере, плакала, потому что она то и дело вытирала рукавом лицо. Иногда она останавливалась, сиротливо озиралась по сторонам и, всплеснув руками, как будто услышала что-то обидное, снова пускалась в путь.
– Баба Зина! – окликнула ее Вера.
Баба Зина остановилась, посмотрела на Веру и заплакала.
– Баб Зин, ты что?
– Шурка, – сказала баба Зина, продолжая плакать.
– Что-то случилось?
– Шурка, – снова сказала баба Зина и опять не нашла в себе сил закончить.
– Что?!
– Шурка с балкона прыгнула, – наконец выговорила она и зарьщала. – С ба-алко-о-она! Шу-урка!..
Вера стояла, уставившись на бабу Зину, которая рыдала, размазывая по лицу слезы. Прохожие оглядывались, с недоумением наблюдая за этой сценой. «С балкона?» – спросила себя Вера. Наверное, ей послышалось. «Как с балкона? Нет, это какая-то ошибка».
«Это какая-то ошибка», – хотела сказать Вера, но вместо этого спросила – и это было первое, что пришло ей в голову:
– Она жива?
Баба Зина хотела что-то сказать, но не смогла и снова зарыдала.
– Жива?!
Теперь это слово поделило мир пополам: по одну сторону жизнь, по другую – смерть. И прежде чем баба Зина ответила, столько всего пронеслось у Веры в голове: как Шурка курила, сидя на лавке, и как они ели голубцы.
– Ой, жи-и-ва… – наконец сказала баба Зина.
Теперь Вера должна была задать еще один вопрос, но она не знала, как это сделать. Пока она подбирала слова, баба Зина немного успокоилась и, собравшись с силами, сказала:
– Машка пришла, соседка ее, они в одном классе учатся, и говорит: Шурка с балкона прыгнула. Видно, как от меня пришла, так пры-ыгнула… о-о-й…
– И что? Она дома?
– В больнице. Я сейчас туда звонила – карту купила и позв-о-онила…
- Ну?
– Ей операцию сде-е-лали…
– А больница какая?
– Подожди, – сказала баба Зина и на этот раз вытерла лицо платком, который достала из кармана. – Сейчас ко мне поедем. Я приготовлю, что надо, а ты отвезешь. Отвезешь? – спросила она и с недоверием посмотрела на Веру, как будто сомневаясь, можно ли ей поручить такое важное дело.
– Отвезу. А ты?
– Я не могу, – сказала баба Зина. – Там спрашивать станут: кто такая, откуда. Что я скажу? А тебе можно – скажешь: подруга. Поняла?
– Поняла.
– Тогда пойдем. А то пока приедем, пока соберем что надо…
Всю дорогу баба Зина говорила без умолку, рассуждая, что можно есть человеку, который прикован к больничной койке.
– После операции, наверное, нельзя есть? – спросила баба Зина.
– А какая операция?
– Не знаю. Они не объяснили. Сказали: сделали операцию.
– А еще что сказали?
– Сказали: состояние стабильное.
– А еще?
– Больше ничего. Ты мне оттуда позвони - я тебе телефон напишу. Поняла?
– Поняла.
У метро, вытряхнув из кармана гору мелочи, баба Зина купила два лимона, связку бананов и пакет грейпфрутового сока. Вера уговаривала ее взять денег, но баба Зина наотрез отказалась. Пока ехали в автобусе, она всю дорогу бормотала что-то себе под нос про какую-то новую ночную рубашку, которая у нее есть, и про разные необходимые в больнице предметы.