- Да, - отозвался женский голос.
- Как у вас дела?
- Все ничего, только он сегодня пытался сбежать. Пришлось сделать успокоительный укол.
- Хорошо, я сейчас приду. Больше ничего не предпринимайте.
Поваляев положил трубку на рычаг. Краснов присвистнул и быстро скомандовал:
-Заводи тачку, едем за ним.
* * *
Лидия Сергеевна неторопливо шла по улице, ее руку оттягивал внушительных размеров пакет с вещами. Приставленный следить за домработницей оперативник медленно шел за женщиной, поправляя миниатюрный наушник. Никаких звуков, кроме уличных шумов, оттуда не доносилось. Лидия Сергеевна дошла до трехэтажного здания, на котором красовалась вывеска "Американская химчистка", и вошла внутрь. Сквозь огромные окна было видно, как она подошла к окну приема вещей и ей приветливо улыбнулась молодая женщина с копной темных волос.
- Будьте добры, примите вещи, - раздался в наушниках голос Лидии Сергеевны.
- Вы подождете или придете позже? - спросила приемщица.
- Подожду.
- Хорошо, это займет не более сорока минут. Можете почитать в фойе, там на столике лежат журналы и газеты.
- Скажите, а вот эту кофточку вы сможете почистить? - Лидия Сергеевна показала на свою кофточку. -- Это очень нежная шерсть, боюсь, что может испортиться.
- Не волнуйтесь, у нас высококачественная аппаратура. Я поставлю на самый щадящий режим.
-Отлично. - И Лидия Сергеевна сняла с себя кофту.
Через несколько минут в наушниках раздался неприятный шуршащий звук. Кофточка с прицепленным к ней прослушивающим устройством закрутилась в барабане. Оперативник раздраженно выдернул из уха наушник и пристроился возле дерева, наблюдая, как домработница Снегирева, сидя в мягком кресле, почитывала модный журнал.
На дощатом полу возле зарешеченного окна сидел пристегнутый наручниками к батарее Саша Снегирев. В углу стояло рассохшееся фортепиано. В комнату едва проникал дневной свет. Сквозь открытую форточку дул холодный ветер. Мальчик ерзал на месте и пытался вытащить узкую кисть из наручника. По всей видимости, этим он занимался давно, потому что руки от напряжения опухли и на запястьях образовались красные круги.
В комнату вошел широкоплечий парень в маске, мальчик тут же принял равнодушный вид и уставился в стену. Парень подошел ближе, придвинул табурет и поставил на него тарелку с гречневой кашей.
- Ешь, - сухо приказал он.
- Я гречку ненавижу, - процедил мальчик.
- Ничего, теперь полюбишь, - отозвался парень и достал из кармана пластмассовый пузырек. - На, глотни для аппетита.
- Не буду я жрать ваши таблетки!
- Будешь, пацан, будешь, - угрожающе произнес охранник и, насильно открыв мальчику рот, всунул туда таблетку.
Мальчик попытался выплюнуть таблетку, но па-оень одной рукой с силой сжал ему челюсти, а другой взял стакан с водой и влил воду в рот.
- Вот так, - довольный собой, произнес он и вышел из комнаты.
Мальчик проглотил воду и ногой отпихнул от себя табурет, тарелка с кашей упала на пол.
- Козел, - в сердцах прошептал Снегирев-младший и потер глаза.
Через пять минут мальчик забылся тяжким сном.
В кабинете Ивана Ивановича Тарасова шел "разбор полетов". Тихомиров, трое оперативников из команды Краснова, сам Андрей Краснов и Николаев сидели за длинным столом и отчитывались.
- Снегирева я пас целый день. Информацию ему выдал, он конечно же удивился, - бодрым голосом рапортовал Алексей. - По-моему, он чист. За сына переживает и все такое прочее. Ездил к себе в офис, забрал деньги. Про Снегирева все.
- Бабулька, - начал Краснов и поправился, - Лидия Сергеевна ходила на рынок, потом в химчистку. Ни с какими подозрительными личностями в контакт не вступала. С Поваляевым тоже все чисто. Правда... - он усмехнулся, - вначале был подозрительный звонок, но потом выяснилось, что это он про своего кота говорил по телефону.
- Какого кота? - поднял брови Тарасов.
- Кот у него, Барсик, заболел. Возил его в ветеринарку, а потом весь вечер был дома. Телефон его прослушивался, никаких подозрительных разговоров.
- Значит, все трое чисты? Так, - подытожил информацию Тарасов и посмотрел на Тихомирова. - Хорошо поработали твои ребята, Олег Филиппович, хорошо. Только вот одна заминочка вышла.
- Какая заминочка? - насторожился Тихомиров.
-А вот какая. - Иван Иванович загадочно посмотрел на притихших сотрудников. - Дезинформация-то прошла. В одиннадцать вечера какой-то неизвестный звонил в госпиталь и очень интересовался здоровьем шофера Петра Петровича.
Присутствующие замерли. Тихомиров почувствовал, как кровь прилила к лицу, Краснов почесал затылок, Николаев присвистнул:
- Оп-ля! Вот это финт!
- Не финт это, - раздраженно произнес Тарасов. - А недосмотрели вы, орлы. Кто-то из вашей троицы выдал информацию похитителям.
Краснов посмотрел на оперативников, которым была поручена слежка, те дружно развели руками. В комнате повисло молчание.
- Ну чего пригорюнились, - произнес наконец Тарасов и встал с кресла. Ждите теперь "гостей" в госпитале. Там все готово? - обратился он к Тихомирову.
-Да,- коротко ответил зам.
- Ну тогда вперед. И помните, осталось у нас с вами два дня...
За окном потухли последние огни, комната погрузилась в темноту, но Иван Давыдович Снегирев не включал свет. Он вообще как будто не замечал наступившей ночи и того, что в комнате темно. Мужчина молча мерил шагами свой кабинет и до боли сжимал ладонями виски. Казалось, что мыслей много но все они вращались вокруг одного имени - Саша.
"Саша, мой мальчик, сын, Саша..." - вертелось в голове.
Мысли сбивались в кучу. Зловещие картины сменялись одна другой. То Снегиреву виделся окровавленный труп сына, лежащий на окраине города, и тогда сердце замирало и хотелось громко закричать. То он видел молящие о чем-то глаза сына, и мужчина до боли сжимал кулаки. "Чудовищно, чудовищно", - вертелось у него в голове, и виски раскалывались от пульсирующих ударов. Время от времени Снегирев хватался за телефонную трубку и тут же бросал ее. Никогда еще в своей жизни не пребывал Иван Давыдович в таком состоянии. Никогда еще не приходилось ему так мучительно беспокоиться о ком-либо. Даже смерть жены не была таким потрясением.
При воспоминании о Зинаиде он тяжело вздохнул. Что значила для него тогда ее смерть? Гибель близкого человека? Но они никогда не были близки. Их брак не был браком по любви. Просто пришло время, и он женился. Женился почти на первой встречной. Ему было уже двадцать восемь, за плечами был институт. Снегирев работал хирургом в больнице и вел обычный для молодого холостяка образ жизни. Друзья, случайные романы - ни к чему не обязывающие, легкие и непродолжительные. О женитьбе он не задумывался, на женатых друзей смотрел снисходительно, о детях не мечтал.
Если б не мать, он вообще еще долго пребывал бы в таком состоянии. Но старуха мечтала о внуках и, тревожно заглядывая сыну в глаза, осторожно допытывалась о его личной жизни. Он отшучивался и говорил, что ищет свою судьбу.
- А может, сынок, ты ее до пенсии искать будешь? - задавала резонный вопрос мать. - Так я помру, не увидав внуков.
- Не волнуйся, мать, без внуков тебя не оставлю, - заверял он ее и продолжал холостяцкую вольную жизнь.
Кажется, это было зимой или поздней осенью. Он, как всегда, пришел с дежурства и устало растянулся на диване. Позвонила мать и как бы невзначай попросила его пойти сегодня с ней в гости к подруге. У той, мол, день рождения, они давно не виделись, и она хочет похвастаться своим сыном. Снегирев тогда тяжело вздохнул - только старушечьих посиделок ему не хватало - и нехотя согласился.
Это были смотрины. Он понял это с первого взгляда. Дверь им открыла говорливая пожилая женщина. Такая кругленькая вся, улыбчивая, ласковая. Она провела их в комнату, где был накрыт стол с традиционным оливье, селедкой "под шубой" и маленькими бутербродами с икрой. Кроме них была еще пара-тройка гостей. Тихий семейный праздник, Хозяйка дома имела дочь, которую представила как хорошую хозяйку, чистоплотную и т.д.