-Нас не учат...- покраснев, оправдывалась Шура. - Вернее, учат, но это факультатив, а потом, речь, вы знаете, действительно быстро меняется, новые слова появляются...
Светлана улыбнулась:
-Да не переживайте, дорогая. Чаю не хотите больше? Хорошо, выпьете после. А теперь приступим к главной части вашего визита. Есть какой-нибудь предмет одежды, какая-нибудь другая вещь этого мальчика?
Шура Потапова растерялась.
Нужен предмет? Ну да, она слышала, что экстрасенсы и ясновидящие обязательно должны подержать в руках вещь пропавшего человека и через эту вещь, которая незримо связана с хозяином, увидеть его. Знала, но забыла.
- Извините, мы, кажется, не подготовились. Я даже фотографию Саши с собой не взяла, как-то не подумала.
- Это ты извини, Шура, - вмешалась в разговор практикантка и племянница хозяйки квартиры. - Я без спросу, без твоего разрешения то есть...
-Что?
-Ну, в общем... У меня есть вещь этого мальчика.
- Но откуда?!
И Дора рассказала, что накануне, всеми забытая и заброшенная на студии, она решила проявить инициативу и съездить домой к Снегиреву якобы за интервью. Редактор отпустил ее, потому что думал, что на то есть санкция Шуры Потаповой, и Дора предупредила, что ничего в эфир не пойдет, это не заказуха и вообще не репортаж, а так - разведка обстановки. Должны же журналисты питерского телевидения знать, как живет и чем дышит кандидат в губернаторы Иван Давыдович Снегирев в тот момент, когда у него похитили малолетнего сына. Дора пообещала быть максимально корректной и деликатной, позвонила пресс-секретарю Снегирева, но у того телефон не отвечал, взяла с собой индифферентного Гаврилина с камерой и поехала к политику...
Пройти сквозь охрану кандидата без предварительной договоренности тоже дело немыслимое, тут никакие корочки не помогут, но Дора- девушка решительная, и, видимо, решительность ее проявляется именно в экстремальной ситуации. Они нашли Снегирева недалеко от участка, у пруда, где грустный потенциальный губернатор отдыхал в беседке со своим телохранителем. Прекрасный пейзаж, воздух свежий, как "Рондо", которое облегчает понимание. Может, воздух, может, еще что-то, но "до тела" Снегирева Дору и Гаврилина допустили. Они сказали, что все понимают, но они только на десять минут, потому что сейчас как раз администрация города успешно заваливает вопрос по пилотному проекту реструктуризации Ленэнерго, и его, Снегирева, мнение супернеобходимо... Снегирев пригласил гостей в дом.
И пока оператор выставлял свет, Дора умудрилась заглянуть в детскую (искала туалет, так честно всем и сказала, что туалет ищет, вы уж извините, дорога длинная), а в детской- такая удача- совсем недалеко от двери лежала игрушка сына Снегирева.
- Вот. - Дора вынула из сумочки маленький желтый предмет, похожий на игрушечные часы. - Это "тамагочи". Саша Снегирев очень любит "тама-гочи", у него их много.
Шура в который раз за день пожалела о том, что недооценивала практикантку факультета журналистики Дору Карбышеву, и теперь она убедилась, что девушка не просто сообразительная и самостоятельная. Она сто очков даст самой Шуре Потаповой.
- Итак, начнем. - Светлана сконцентрировалась. - Девушки, уберите, пожалуйста, посуду со стола и сядьте чуть подальше, на диван.
Теперь программистка средних лет с современной стрижкой и модной оправой очков неуловимо изменилась - лицо ее приобрело немного отрешенное выражение, а движения, которыми она совершала обряд приготовления к главной части визита, были царственно-плавными, степенными.
Светлана зашторила окна, зажгла свечу (свеча стояла в закрытом шкафчике), повела руками по воздуху, как будто приглаживая незримые вихри энергий или смахивая с несуществующих предметов несуществующую пыль. Желтая игрушка лежала в центре стола, и на ней было сфокусировано основное внимание.
Затем гадалка прошлась несколько раз по комнате - легко, бесшумно, она настраивалась, готовилась, что-то еле слышно бормотала. Шуре показалось, что транс, в который вводит себя Светлана, заразителен - он передается и ей, и Доре, тихонько наблюдающей происходящее с дивана. Через несколько минут стало казаться, что сгущаются сумерки (хотя дневной свет пробивался сквозь шторы), становится зябко и предметы в комнате приобретают другие очертания, другой смысл. Шура вдруг почувствовала присутствие в квартире какого-то другого, параллельного мира, как будто кроме них троих кто-то был на этой же территории. "Ой, мамочка..."
Светлана подошла к столу и, протянув вперед руки ладонями вниз, как бы обняла сферу вокруг крошечного "тамагочи", а "тамагочи" стал ярче и выделялся в темноте, как крошечный фонарик.
- Вижу, - заговорила Светлана глуховато. - Я вижу. Вот он. У него круглое лицо, на лице веснушки, рубашка светлая, расстегнута, он улыбается...
Брючки серые, он сидит на корточках, улыбается и рассказывает что-то... Рядом с ним другой мальчик. Есть еще мальчик. Потемнее и поменьше ростом. Он его товарищ. Это друзья. Они вместе, и им не страшно, им хорошо. Никаких ограничений у них нет. Они не закрыты. Они на свободе... Им неплохо, и они спокойно разговаривают... Никакой опасности. Опасности нет. Их никто не похищал... Все... Все, больше не смотрю. Достаточно.
Шура была ошарашена - окончательно и бесповоротно. Как это никто не похищал?!! А награда - пятьдесят тысяч долларов? А отец, на котором лица нет и которому не до политики и ни до чего вообще... Он что, сам своего сына спрятал? Так нет, Саша вообще не спрятан - никаких ограничений. Боже мой, ничего не понятно...
Светлана выглядела не просто усталой - измотанной. При дневном свете резко обозначились морщины, и теперь она выглядела лет на пятьдесят с лишним, действительно, почти старуха. Дора молча убрала свечку в шкаф, тихо пододвинула на место кресла, поправила шторы. Девушки быстро распрощались с хозяйкой и ушли.
Срочно! Срочно нужно звонить Лешке! - вот в этом Шура была убеждена на все сто процентов.
Вопрос "поверила - не поверила" даже не мог возникнуть. Как не возникла мысль о награде для себя, появилась искренняя тревога за десятилетнего мальчика Пашу Снегирева, которого ищут все, и ему наверняка нужна помощь. Даже если никто его не похищал, у пацана все равно какие-то серьезные неприятности. И еще появилась четкая уверенность что нужен Леша, он обязательно найдет выход и поможет. И сейчас не время для личных обид- нужно звонить...
Владимир Владимирович Жучков прошелся по комнате, остановился возле большого натюрморта и внимательно посмотрел на картину. Из всей своей коллекции больше всего Жучок любил именно эту. В искусстве и живописи бывший уголовник разбирался не очень, но с экспертами никогда не советовался, а в подборе коллекции ориентировался исключительно на собственный вкус. Больше всего он любил натюрморты. Этот, датированный 1747 годом, Жучков ценил больше всего. И вовсе не потому, что обошелся он в довольно кругленькую сумму, почему-то именно в этой работе старого мастера Владимир Владимирович видел особую тщательность и добросовестность. А эти два качества для Жучка были главными.
Хозяин подошел ближе и с наслаждением начал рассматривать композицию картины. В центре старый художник любовно выписал серпантин лимонной кожуры, чуть правее от яркого пятна на столе лежала сочная гроздь винограда, на заднем плане были выставлены керамические горшки, один чуть больше, другой меньше. Почему-то все это располагалось на дорогом изысканном ковре, узор которого, как казалось Жучкову, особенно удался художнику.