- Убью! Всех расстреляю! - истошно кричал мужчина в майке и спортивных штанах с вытянутыт ми коленками и грозил палкой.
У отца была последняя степень белой горячки, он носился за матерью и совсем маленьким сыном по всей квартире и норовил ударить палкой. Мать, схватив сына, убегала в дальний угол и там, прижавшись к стене, испуганно смотрела на приближающегося отца. Тот, увидев, что добыча почти настигнута, останавливался и, хищно улыбаясь, злорадно говорил:
- Ну все, попались...
Ребенок зажмуривал глаза и сильнее прижимался к матери...
Ничего страшнее этой сцены потом в своей жизни Вадим Козырев не видел. И никогда потом не испытывал такого полного ощущения безнадежности. Той безнадежности, когда сопротивление бессмысленно и остается только, закрыв глаза, идти навстречу неминуемой гибели. Он видел круглые от страха глаза матери, ее полуоткрытый рот, остальные черты как будто стерлись, ее лица он не помнил. В тот день, так сильно врезавшийся в его память, отец до полусмерти избил мать, и она через неделю скончалась в больнице. Вадиму тогда было три года. Его взяла на воспитание сестра матери, и он почти до совершеннолетия не знал, что женщина, которую он называл мамой, была его теткой. И только лет в семнадцать ему сказали правду. Вот тогда он вспомнил эту сцену, и с тех пор она преследовала его как кошмарный сон.
Вадим заткнул уши, зловещий шепот отца как будто наяву больно резал слух.
- Ну вот, попались... - услышал он опять торжествующий голос, и по коже пробежала мелкая дрожь.
Ему пришлось сильно тряхнуть головой, чтобы наваждение наконец исчезло. И вот так всегда ему приходилось превозмогать себя, чтобы избавиться от преследующего его кошмара. Кошмара, в котором он был безропотной жертвой. А по жизненному опыту он знал, что, для того чтобы не быть жертвой, он должен сам стать охотником.
Павлу Пастухову, получившему от одного остряка еще в юности кличку Толстяк, потребовалось чуть более получаса, чтобы овладеть полной информацией по делу о похищении сына Снегирева. Павел служил у Жучка десять лет и привык работать быстро и четко. За эти качества босс его уважал и направлял только на особо важные задания. Пастухов обладал строгим аналитическим умом и, прикинув ситуацию, быстро вычислил, откуда могла просочиться информация о маршруте машины, на которой везли ребенка. Трусоватого секретаря он отбросил сразу, тот на риск не пойдет, а вот пожилая женщина вполне могла быть источником информации. Пастухов не был идеалистом и прекрасно ориентировался в человеческих слабостях. Он прикинул: домработница - человек пожилой, вряд ли обеспеченный. Как живут старики, Павел знал и поэтому сделал ставку на один из известных человеческих пороков- жадность. Поэтому, не теряя ни минуты, он направился к дому Снегирева. Павел был уверен, что ему удастся раскрутить старушку.
Уже подъезжая к высотному элитному зданию, Толстяк интуитивно почувствовал, что он опоздал. Чуть позже, анализируя свое предчувствие, он понял, откуда исходила эта уверенность. За углом он приметил притаившуюся иномарку черного цвета. Машина стояла чуть поодаль, как будто говорила:
"Я тут просто так стою..." Но был подозрителен тот факт, что шофер поставил машину в достаточно неудобном месте. Хотя совсем рядом находился специально выделенный отсек для парковки. Правда, там почти вплотную друг к другу стояло несколько автомобилей, но место еще было, и при желании там можно было вписаться. Но черная иномарка стояла в боевой готовности: чуть что сорвется с места.
Толстяк выскочил из машины, быстро пересек двор и, предъявив охранникам удостоверение, вбежал в подъезд. Он помнил, что квартира Снегирева находится на втором этаже, но Павел, повинуясь интуиции, нажал кнопку третьего этажа и, выйдя из лифта, прислушался. Неслышный хлопок раздался почти сразу, как только с шумом закрылись двери лифта. Павел перегнулся через перила и заглянул вниз. Молодой мужчина, на ходу снимая черную маску, быстро спускался вниз. Пастухов, стараясь не быть замеченным, бросился вслед за ним. Как он и думал, убийца заскочил в черную иномарку, и та мгновенно сорвалась с места. Пастухов завел свой БМВ и, соблюдая все меры предосторожности, отправился следом. Через сорок минут преследуемая машина выехала за пределы города, а еще через десять минут въехала в высокие металлические ворота. Павлу этого было достаточно. Он знал, где похитители скрывают ребенка. Оставалось выяснить имя владельца особняка.
Толстяк, конечно, не собирался узнавать официальным путем, на кого зарегистрирован трехэтажный дом. Он проехал несколько метров и остановился возле уютного двухэтажного домика, владельцы которого были поклонниками готического стиля и украсили свое строение причудливыми башенками и продолговатыми окнами. За воротами, украшенными изящными вензелями, пожилой мужчина устанавливал какие-то провода.
Пастухов вышел из машины и, улыбаясь во весь рот, подошел к старику. Тот при виде незнакомца насторожился, но, заметив его улыбку, тоже улыбнулся в ответ.
- Здорово, дедуля! - поприветствовал его Толстяк.
- Здравствуйте, - вежливо отозвался мужчина.
-Я тут к другу приехал, а дом найти не могу. Вроде тот, за углом, похож, но я не уверен. Когда мы сюда приезжали, сильно под этим делом были, Павел щелкнул себя по шее.
- Как фамилия друга?
- Семен... Подожди, дедуля. Сейчас... Как его, бишь! Семен Сергеев! Да, точно, Сергеев! Такой огромный, мордастый.
- Да тут все здоровые, мордастые! - махнул рукой старик. - А вот Семена Сергеева не знаю.
-А в том доме кто живет?- Павел махнул рукой в сторону трехэтажного особняка.
-В том?
-Ага, за углом, такой кирпичный.
- Нет, там не знаю никого. Старые хозяева съехали год назад. Долго там никто не жил, потом продали. Но я никого там не видел. Приезжают какие-то машины, потом уезжают, а людей не видел.
-Жаль. Не найду, наверное, друга. Мы ведь с ним случайно познакомились, он меня к себе привез. Встретил хорошо... А вот теперь найти его не могу.
- Бывает, - развел руками старик и направился к дому.
- Спасибо, дедуль, извини, что побеспокоил, - бросил ему вслед Павел и вернулся к машине.
План к тому времени у него уже был. Он понял, что узнать имя владельца будет трудно, поэтому решил последить за особняком. Для этого он выехал за пределы поселка, оставил машину в нескольких метрах от дома на пустыре и вернулся пешком. Место для наблюдения найти было сложно. Деревья и кусты стояли голые, вокруг ни души, улица пуста. Забор особняка был выше человеческого роста, двора не видно. Павел с безнадежным видом посмотрел на дом напротив и усмехнулся шальной идее: попроситься у хозяев посидеть у окна и понаблюдать за соседями. Вот бы они удивились такому предложению! - подумал Пастухов и прошел вдоль соседского дома.
Жители поселка, по всей видимости, были людьми осторожными. Поэтому заборы выстроили на совесть, взобраться ни на один не было никакой возможности. Шансы у любопытных были нулевые. Толстяк прошел мимо соседских ворот и понял наконец, что счастье ему улыбнулось. Благодаря своей хрупкой комплекции Павел мог пролезть под воротами, поэтому он, недолго думая, лег на живот и быстро пролез внутрь. Оказавшись по ту сторону, он внимательно огляделся. Казалось, никто не заметил его маневра, поэтому Толстяк взобрался на крышу сарайчика и стал наблюдать.