— Я влюбилась! — перебила Тина.
Она в потёмках не видела, как Карина крутит пальцем у своего виска.
Глава 4
Ровная до этого дорога после крутого поворота сменилась, по всей видимости, на ту самую, которую проклинают все автомобилисты — яма на яме. Девчонки дружно подпрыгивали от каждого неудачного маневра фургона, чертыхаясь и проклиная горе-водилу.
— Не мешки везешь! — громко прокричала Тина, когда возникло ощущение, что их хотят угробить.
Неожиданно, автобус сменил ход, а под колесами зашуршало неизвестное дорожное покрытие.
— Слышишь, — прошептала ей Карина, — как будто мелкие камешки шебаршат.
— Значит, от шоссе уже далеко! Считай, больше трех часов в пути! Точно тебе говорю: хана нам!
Фургон просигналил и в скором времени остановился.
— Слушай мою команду! — распорядился качок, вновь с грохотом открывая дверь фургона.
Девчонки всполошились. Не солдаты же! И почему этот тип дозволяет себе общаться в подобном тоне?
— Че-го? — медленно протянула Тина, — пошел ты со своими командами! Клянусь, не шевельнусь, пока не узнаю где я.
— Разговорчики! — в той же манере продолжил мужчина, — выходи, стройся!
— Еще чего! Сам стройся, — запротестовала Карина.
До боли сжав губы, она приготовилась прыгнуть, а потом и вовсе задать стрекача. Оставалась мелочь — усыпить бдительность их охранника. Только тот словно прочитал ее мысли и в ответ показал сжатый кулак:
— Думаешь, я прошу? Может, напомнить, что бывает за непослушание? Те тумаки покажутся ласковым поглаживанием. Не играй со мной, шансов — ноль. Проиграешь.
— Не надо! — сдалась Карина, — я не сбегу.
— Вылезайте наружу! Чего я вас словно барышень невинных уламываю? Сейчас схвачу за загривки и швырну, мало не покажется.
Тина отодвинула Карину и выбралась первой из фургона.
— Чего разорался? Мы девочки культурные, к другому обращению привыкли. Нет бы, руку подал, Джентльмен.
— Тебе что ли руку? Тоже мне — принцесса. Драная кошка с района — вот кто ты.
Выражение лица Тины резко сменилось. Откуда ни возьмись, появилась злость во взгляде:
— За оскорбление ответишь. Ты еще не знаешь, с кем связался.
— Договорились, — вполне миролюбиво ответил качок, — потом, когда время наступит, поквитаемся.
Он протянул Тине руку для мужского пожатия.
— Так-то лучше! Равнение на середину! Упор лежа принять!
Подружки обменялись недоуменным взглядом.
— Чего принять? — поинтересовалась Тина, попросту не догоняя, чего происходит.
Создавалось ощущение, что они новобранцы в армии, куда их как злостных уклонистов привезли силой. Карина никогда не слышала о существовании женской армии, по крайней мере, не видела смысла в подобной. Пусть она верила, что слабый пол способен на великие подвиги, в том числе и с применением физической силы, но мужское превосходство бесспорно. Им на роду физиологией и инстинктами предназначено играть в стрелялки, рукопашные бои и при этом самоутверждаться.
— Я пошутил, — вновь сменил гнев на милость охранник, изобразив на лице нечто похожее на улыбку, — Милости прошу — станция конечная, дальше «поезд» не идет.
То место, в котором девчонки очутились, внешне походило на тюрьму или армейскую часть, но только без опознавательных знаков. Ни флагов, ни вывесок. Между заасфальтированными дорожками в обрамлении ровно подстриженных кустов барбариса, славившегося острыми шипами, располагалось несколько длинных одноэтажных корпусов постройки времен коммунизма.
— Прибыли к месту дислокации, — тем временем докладывал качок кому-то по телефону.
Карина сразу же определила, что впереди ожидает, если не зона, то какое-то закрытое заведение для наказаний. Начала прокручивать события прошедших дней в уме, время и место, где могла жестко накосячить. Согласна, у нее имелись неоднократные приводы в полицию, где не гладили по головке, а запугивали, возводили проступки в квадрат, приписывая статьи и пункты. Всегда одна и та же «песня» — поорут, выпустят пар, проведут профилактическую беседу и вышвырнут за дверь. Вновь преподы жалели, брали на поруки, она же детдомовская — чего с нее взять. На учет в комиссии по делам несовершеннолетних поставили лет с десяти и вовсе по пустячному поводу. Подумаешь, сперла у завуча сумочку! Документы сожгла на пустыре, а косметику и кошелек присвоила. Радовалась правда недолго, свои же спалили. В детдоме даже у стен имеются уши и глаза, а стукачки всегда пользовались приятельским положением у воспитателей. Драки, в которых она значилась зачинщицей, никогда не заканчивались переломами или тяжкими травмами, ерунда — синяки, да царапины.