На первый взгляд мужчин-вампиров часто трудно отличить от женщин — те же белокурые волосы, те же бледные, угловатые черты лица, те же гибкие, плоскогрудые фигуры — но это определенно была женщина. Её фиолетовые глаза вспыхнули. Она обнажила блестящие белые клыки. Дикое рычание вырвалось из её горла. Она смотрела, но не нападала.
— Кто ты такая? — спросила она.
— Приветственная делегация, — ответила я. — Мы услышали, что в доме появились новые жильцы, и хотели завезти корзину с фруктами.
— Ты не боишься, — усмехнулась она.
— Я убивала таких, как ты, чтобы заработать себе на жизнь.
— Раньше?
— Я потеряла лицензию.
— Или свои нервы.
Я рассмеялась; я потеряла больше, чем нервы. Она встала, не обращая внимания на оружие в моей руке. Её нос дернулся. Под бледной натянутой кожей перекатывались мышцы. Она была обучена, вероятно, разведчик. Вампиры, как известно, высокие и тощие, редко ниже пяти футов десяти дюймов, но эта заставила её собственный вид устыдиться. Она легко набрала шесть футов два дюйма и нависла надо мной. От неё, как от манекенщицы, несло недоеданием и голодом.
Неудивительно, когда всё, что ты ешь, это кровь.
— Ты не человек, — произнесла она.
— Ну, это нехорошо. — Я замахнулась монтировкой.
Вампирша пригнулась. Её кулак врезался мне в живот. Я использовала внезапное изменение импульса, чтобы опустить железо в противоположном направлении. Монтировка треснула о её ребра, когда я упала на колени, хватая ртом воздух. Она отступила, рыча.
— Кто ты такая? — спросила она снова.
Я уставилась на нее, всё ещё стоя на четвереньках.
— Я раздражена. Кто ты?
— А я теряю терпение.
— Приятно познакомиться, Нетерпеливая.
Её фиолетовые глаза блуждали по моему телу, изучая меня. Она глубоко вдохнула, раздувая ноздри: — Что тебе здесь нужно?
— Охота за домом. Это место сдается в аренду?
Она обнажила свои клыки.
— Разве ты не можешь дать серьезный ответ, дитя? Я могу убить тебя на месте.
Я выпрямилась в полный рост — не очень впечатляюще рядом с ней — придерживая монтировку, как бейсбольную биту. Готова ударить, как только она двинется.
— Попробуй. Что ты здесь делаешь? Это не твоя часть города.
— Я подозреваю, что моя цель такая же, как и твоя, — раскрыть личности тех, кто распространяет ложь о союзе между гоблинами и вампирами, и их остановить.
У меня челюсть отвисла. Ничего не могла с собой поделать. За её официальным тоном я услышала искренность. Вспыхнула маленькая искорка надежды.
— Ты против альянса? — удивилась я.
Она вздёрнула подбородок.
— Я и большинство моих соплеменников не видим в нём никакой пользы в будущем и ничего не знаем о его предполагаемом существовании. Гоблины — неприятный вид, отвратительный, разрушительный и неспособный сформировать продуктивное общество. Многие вампиры разделяют их взгляды на человечество, но я предпочла бы жить рядом с вашим видом, чем с их. Объединившись с гоблинами, мы потеряем больше, чем можем надеяться получить.
— Ваши лидеры разделяют это мнение?
Что-то мелькнуло в её глазах — любопытство?
— Никто из семей не говорит об этом открыто, дитя, потому что этого не происходит. Услышала слухи от подчиненного, но мы действуем не на основании слухов, а на основании фактов. Я скормила слух человеческому информатору, и он должен был расследовать обвинения, но с тех пор потеряла контакт.
Тревожный звонок прозвучал в моей голове.
— Как звали твоего информатора? — спросила я.
— Он просит меня называть его…
— Эвангелина!
Я развернулась к лестнице, чуть не запутавшись в ногах. Позади меня зарычала вампирша. Вниз прогремели шаги, а через несколько мгновений появился Алекс. Он замер на нижней ступеньке, положив руку на узкие перила, пристально глядя за мое плечо.
— Я в порядке, — сказала я ему, держась между ними. — Нетерпеливый друг, он не представляет угрозы.
Она сделала вид, что нюхает воздух.
— Нет, полагаю, что нет. И меня зовут Айлин.
— Эви. Это Алекс.
— Что происходит? — спросил Алекс.
— Потенциальный союзник, — ответила я ему, а у Айлин спросила: — Ты говорила, что он просил тебя звать его?
— Трумен, — произнесла Айлин. — Это имя он мне назвал.
Вайят. Он не сказал мне, кто его информатор, кто рассказал ему о потенциальном союзе. Оказалось, что этот кто-то хорошо информирован и обладает прямой связью с высшими эшелонами вампирской власти. Альянс, который когда-то казался лишь возможностью, теперь приблизился к ужасающей реальности.
— Ты его знаешь, — отметила она, когда я промолчала.
Мне действительно нужно научиться контролировать выражение своего лица.
— Да, знаю. Его схватили триады. Они держат его для допроса, но у меня есть контакт внутри, который может помочь нам его вытащить.
— Чего ради?
— Чтобы спасти ему жизнь?
Айлин склонила голову, тонкий жест, наполненный снисхождением.
— Будет ли его помощь полезна нашему делу?
Наше дело? Запястье ныло. Я ослабила хватку на монтировке, позволяя крови вернуться обратно в мою руку.
— А как ты, чёрт побери, думаешь? Да, он будет полезен нашему грёбаному делу.
— Это всё, что я хотела узнать. Не стоит расстраиваться.
— Леди, вы не видели меня расстроенной.
— Ты так предана, как он и говорил.
Я уставилась, балансируя на пятом уровне боевой готовности.
— Вы знаете, кто я такая?
— Сначала я сомневалась, но теперь нет. Он говорил о тебе, Эвангелина, хотя я представляла тебя моложе.
— Блондинкой?
— Прости?
— Долгая история, и она имеет отношение к тому, почему я здесь.
Её глаза задавали безмолвный вопрос, но я колебалась. У меня не хватит сил повторить свою грязную историю дважды за день. Кроме того, я всё ещё не уверена, что ей доверяю. Вампиры по своей природе очень эгоцентричны. Их целью всегда является улучшение своего народа, и если другие виды будут попраны на этом пути, так тому и быть. Обманчивые и готовые играть на вас, как на скрипке, для своих целей, они обладали одним качеством, которое отсутствовало у многих людей: нежеланием лгать.
Тем не менее я не видела разницы между обманом и ложью, но вампиры видели океан разницы. Как они могут гордиться культурой двуличия?
Айлин наблюдала за мной с холодным безразличием, почти не обращая внимания на Алекса. Она доверяла нам обоим, но мой инстинкт не позволял доверится вампирше. Её народ — часть этого союза, нравится ей это или нет. И мы с Вайятом не были особо скромными игроками в триаде. Я должна знать наверняка.
— Как выглядит Трумен? — спросила я.
— Выше его, — ответила она, кивнув в направлении Алекса. — Черные волосы, темные глаза, полагаю то, что вы называете средиземноморской внешностью. Грек, возможно? Мягкий голос, который усиливается, когда он сердится.
Пока всё хорошо.
— А что насчет шрама?
— Шрам?
— Да, шрам у него на лице.
Она оставалась неподвижной. Если бы она была хорошо знакома с Вайятом, как утверждала, если бы вообще его знала, то была бы в курсе…
— У него нет шрама на лице. Ничего из того, что я могла бы разглядеть.
— Хорошо.
Я прошла мимо неё, к другим дверям, которые выходили в коридор. Время интервью закончилось. Мне нужно сделать то, ради чего я сюда пришла. Прошла мимо нескольких дверей и остановилась перед той, на которой висел сломанный замок. Табличка на двери сорвана, и на ней нарисован черный крестик. Нет, не краской. Дотронулась до него, и на кончике пальца появилось мягкое пятнышко. Засохшая кровь. Я пошевелила ручкой, не заперто.
— Не думаю, что это хорошая идея, Эвангелина, — произнесла Айлин. Она стояла рядом со мной, не шелохнувшись. Алекс не двинулся со своего места у лестницы.