— Почему нет? — спросила я.
— Смерть в этой комнате. Там произошло что-то злое и порочное. Это довольно подавляюще.
Страх прочертил ледяными пальцами линии на моей спине, когда поняла, к какой двери меня тянуло. Я умерла в этой комнате. Если войду внутрь, то смогу освежить потерянные воспоминания. Но столкнувшись с такой возможностью, заколебалась. Некоторые вещи лучше оставить в земле, а другие нужно выкопать снова, как бы больно это ни было. Что в данном случае?
В ворохе моих колебаний на поверхность поднялась простая мысль: я нужна Вайяту. Мне нужно сделать всё, что в моих силах, чтобы его спасти. Он вернул меня, отказался от своей свободной воли, чтобы я могла рассказать ему, что произошло в той комнате. Не войдя, я подведу его, сделаю его жертву напрасной. Нет.
— Я должна войти, — проговорила я, больше для себя, чем для Айлин. — Мне нужно это увидеть.
Она отступила на шаг. Я повернула медную ручку. Та не издала ни звука. Дверь со скрипом отворилась. Теплый, влажный воздух выползал наружу, принося с собой тяжелый запах смерти. Металлический, сладкий и густой, он казался физическим существом, заставившим меня отступить. Я отпустила ручку, но дверь продолжала раскачиваться в чернильной темноте.
Внутри пальцами нащупала выключатель. Тусклый яркий свет единственной голой лампы залил комнату. Засохшая кровь запятнала каждую поверхность. Стены комнаты, обшитые деревянными панелями, были едва ли больше шкафа для одежды, и на них виднелись беспорядочные брызги и полосы, без каких-либо заметных рассеивающих узоров. На цементном полу лежал грязный и рваный матрас. К стене над одним концом матраса были привинчены две цепи, каждая заканчивалась парой незапертых наручников. На полу у противоположного конца матраса лежали ржавые кандалы, словно из фильма про рабство.
Это и был источник запаха, страха и ощущения смерти. Моя смерть. Моя кровь.
— О боже.
Дерьмо.
— Алекс, не входи сюда.
Слишком поздно. Он убежал обратно в холл, прежде чем его вырвало. Я проигнорировала свою тошноту. Мне не до того. Вот то, что я хотела увидеть. То, что должна вспомнить. Как я сюда попала? Что узнала такого чертовски важного?
Пыталась дышать ртом, но всё равно чувствовала зловоние. Оно пронизывало комнату, воздух, чувства, кожу — всё. Я думала о Максе и собиралась увидеться с ним в ту ночь, когда покинула кровать Вайята, настолько уверенная, что он может помочь, рассказать мне что-то о союзе, который в то время был всего лишь слухом. Кто-нибудь скажет мне, это достоверный факт или вымысел.
Сделала ещё один шаг внутрь, меньше чем на фут от разорванного и испачканного матраса. Я изучала пятна крови. Большинство из них были в одном месте, и воображение, а не память, подсказало мне их источник. Желудок сжался, желчь подступила к горлу. Ещё больше крови усеяло изголовье рядом с грязными наручниками. На бетонном полу виднелись ничем не примечательные следы, но не было видно ни формы, ни размеров, только следы множества ног. Неужели Вайят стоял там на коленях? Держал меня за руку? Смотрел, как я хватаю ртом воздух и наконец умираю?
Наручники сковывали мне запястья, кандалы — лодыжки, меня удерживали в плену почти три дня. Большая часть пролитой крови была моей, но я чувствовала некоторое подобие удовлетворения, зная — потому что была уверена, что сильно сопротивлялась, — что какая-то крошечная часть её принадлежала моим похитителям. Знала, что меня пытали здесь, потому что Руфус говорил об этом. Знала, что умерла здесь, потому что так сказал Вайят.
Но ничего не находила об этой комнате в своей памяти. Совсем ничего.
Комната накренилась. Я упала на колени, обхватывая себя руками, крепко их сжав. Всё тело дрожало. Постепенно я начала терять самообладание. Если вид этого не потряс мою память и не вернул воспоминания, неужели следующие сорок восемь часов действительно изменят ситуацию?
— Эви? — Алекс оказался передо мной, присев на уровне моих глаз. Он держал меня за плечи и мягко потряхивал, пока я не встретилась с ним взглядом. Два синих омута беспокойства выбили меня из нисходящей спирали.
— Эви, ты здесь?
Я облизнула губы, ощущая вкус смерти.
— Здесь.
— Ты помнишь?
Слезы, горячие и горькие, жгли мне глаза. Я не моргала, только вздрагивала. Искала ответы в его глазах и не находила. Оказалось, я сильнее этого. Вдохнула и задержала дыхание, представляя, как кислород очищает меня, заряжает энергией. Сосредотачивает меня на продолжении работы. В тревоге Алекса я увидела Вайята — он ждал меня, рассчитывая, что спасу его и все исправлю. Сделаю то, ради чего он меня сюда привел.
— Нет, — выдохнула я. — Я пыталась, но ничего не вышло.
— Не знаю, какие воспоминания ты потеряла, — проговорила Айлин, — но, возможно, память — это не то, что привлекло тебя в это место. Возможно, нам суждено было встретиться.
— Я не верю в судьбу.
— Нет? Трумен придает большое значение судьбе и удаче.
Я подумала о Товине и видении, которое привело нас к этому моменту, — слепой приверженности Вайята этому светлому, счастливому будущему. Мой куратор привел в движение все эти события, и уже через два дня это будущее замаячит на краю тьмы. Один нежный толчок, и он упадет в пропасть вместе с моей жизнью и его свободной волей. Так много страданий ни за что.
Используя Алекса, как рычаг, встала. Он закрыл меня телом, и я не противилась. Айлин небрежно стояла в дверях, внешне не обращая внимания ни на вид, ни на запах комнаты. Это удивило меня, ведь дерево окружало её со всех сторон. Отполированное или нет, оно должно вызывать дискомфорт. Не говоря уже о её остром обонянии.
Нет, её ноздри раздувались каждые несколько секунд, в такт вздымающейся и опадающей груди. Она чувствовала это, просто хорошо скрывала.
Я стояла к ней лицом к лицу, ничуть не смущенная её ростом.
— Слепая преданность Трумена идее судьбы — вот почему его собственный народ пытается его убить.
Она выгнула тонкую бровь.
— Я думала, что его люди пытались убить его, потому что он обладает информацией, которую они не хотят обнародовать.
— Это безумие. Они думают, что он предатель. Ни один человек не выиграет от захвата власти вампирами и гоблинами. Мы все будем страдать.
— За исключением людей, вознаграждённых за то, что они наблюдают со стороны, как это происходит.
Комната вдруг показалась на двадцать градусов холоднее, стены слишком близко. То, что она предположила, было невозможно. Гоблинам нельзя доверять. Никто из здравомыслящих людей не заключал с ними сделок и не ожидал, что они выполнят все условия. Не без вампира, чтобы гарантировать это.
— Это безумие, — огрызнулась я.
— Они схватили Вайята, потому что он похитил одного из них и пытал. Они думают, что он стал мерзавцем, вот и все. Ты заставляешь меня видеть заговоры там, где их нет. У тебя нет никаких доказательств.
— В этом ты права, Эвангелина. У меня есть только подозрения и опыт.
— Ну, у меня тоже есть подозрения и опыт, леди.
— Тогда я прошу прощения за высказанное предположение, но мое предыдущее замечание остается в силе. Мы должны были встретиться, ты и я. Мы сражаемся с общим врагом, и у нас заканчивается время.
— Думаешь, мы должны помогать друг другу?
— Знаю.
— Потому что ты довольна статус-кво и не хочешь, чтобы твои соплеменники стали доминирующим видом?
— Я не хочу, чтобы гоблины стали доминирующим видом. Вампиры не могут доминировать над людьми, но мы всё-таки высшая раса. Ничего не изменит этого.
Я фыркнула:
— Так чем ты можешь мне помочь?
— Ты когда-нибудь слышала о Мо'н Рате?
— Панк-группа?
— Это древний вампирский ритуал, — сказала она, не обращая внимания на мой сарказм. — Мы живем долгой жизнью и иногда забываем. Мо'н Рат помогает нам восстановить забытые воспоминания. Я никогда не пыталась сделать это с человеком, но, как уже говорила, ты не совсем человек. Это может сработать.