Я не видела его с тех пор, как побывала в торговом центре. Думала, что оно потерялось, когда меня схватили. Но Алекс сказал, что Келса была в тюрьме, пока я находилась без сознания. Возможно, тогда она его и взяла. Или один из полукровок, захвативших меня, возможно, отдал ей ожерелье. Детали не имели значения. Я хотела его вернуть.
Зубы сомкнулись вокруг моей правой лодыжки, как медвежий капкан. Я вскрикнула, выхватила пистолет и выстрелила, размозжив голову гоблина о мостовую и свои джинсы. Рывком высвободила ногу. Дротик с красным наконечником ударился о землю, едва не задев меня. Чёрт, нет, я не собираюсь снова спать. Не в этот раз.
Одиночество — вот что мне было нужно. Вайята подстрелили. Он мог умереть. Этот страх оставался свежим и близким в сознании, и я ухватилась за него. Сосредоточилась на Келсе, стоящей на крыше джипа, и почувствовала знакомое покалывание магии. Сила разрыва. Растворение. Движение.
На этот раз боль оказалась не такой сильной, вероятно, из-за более короткого расстояния прыжка. Я быстро сориентировалась. На крыше джипа, прямо за Келсой — именно там, где я хотела оказаться. Она всё ещё смотрела на драку с дротиком в руке, казалось, не понимая, куда я внезапно исчезла.
Я ударила её рукояткой пистолета по затылку. Она рухнула как подкошенная. Ожерелье выпало из её руки и со звоном упало на крышу джипа. Я перевернула её и с силой опустилась коленями на её локти, уперлась посильнее в один, пока не услышала щелчок. Келса взвизгнула. Сверкающие красные глаза уставились на меня, полные боли и слегка расфокусированные.
— А ты не такая крутая, когда я не связана, — произнесла я.
— Я убила тебя однажды. И могу сделать это снова — прорычала она.
Я вытащила антикоагулянтную обойму из пистолета и заменила её осколочной. Загнала одну пулю в магазин.
— Это не будет быстро. Тебе вряд ли понравится, но ты будешь помнить об этом в любой адской загробной жизни, куда попадает твой вид.
Она плюнула мне в лицо. Её слюна пахла морской водой. Я вытерла, но вонь осталась. Протянула руку назад и приставила дуло пистолета к её ноге. Глаза гоблинши расширились. Она оскалилась.
Двое гоблинов врезались в меня сбоку. Я скатилась с крыши джипа и ударилась спиной об асфальт. Удар вышиб кислород из моих лёгких и ошеломил. С машины слетело темное пятно. Я откатилась в сторону, едва успев, Келса приземлилась именно там, где должна была быть моя голова.
Сгруппировалась, встала на колени и выстрелила. Пуля попала в её правую руку, вырвав собой кусок плоти. Келса продолжала приближаться, слишком быстро, чтобы я успела выстрелить снова. Она выбила пистолет у меня из рук и нанесла серьёзный удар левой рукой. Острые ногти впились мне в ребра и живот. Боль вспыхнула жарко и мгновенно. Потекла кровь.
Мой удар ногой пришелся ей прямо в нос. Раздался хруст, смешавшийся с её криком. Голова гоблинши откинулась назад, но Келса устояла. Я опустилась на одно колено и ударила ножом вверх. Она заблокировала его, и её здоровый локоть врезался мне в ухо, отчего у меня закружилась голова. Она держала мое запястье в своих руках и пыталась повернуть мой нож против меня. Я боролась, но потеряла преимущество.
Келса зашипела, обнажая окровавленные резцы, и вцепилась мне в лицо. Я ударила головой, ещё глубже вдавливая её сломанный нос в рычащее лицо. Это её замедлило; я вырвала нож и вонзила его ей в живот. По моей руке потекла гнилая кровь. Она снова полоснула когтями, попав мне по левой щеке. Боль вспорола мягкую плоть. Я толкнул рукоятку ножа, и Келса упала навзничь.
Я снова была на ней, игнорируя собственную боль, действуя на ярости и адреналине, и очень эгоистичной потребности в личной мести этому монстру, которая держала меня в плену несколько дней. Которая безжалостно пытала меня. Приказала меня изнасиловать. Позволила мне умереть.
Я выдернула нож и стала давить коленом, пока её второй локоть не треснул. Она завизжала — звук, неподобающий лидеру. Кровь покрывала её лицо, но дикие, звериные глаза всё ещё ярко сияли. Я прижала кончик ножа к нижней стороне её подбородка.
Заметив за своей спиной движение, я полоснула ножом вбок, порезав приближающегося самца гоблина прямо по животу. Он закричал и побежал в противоположную сторону, мимо моего одиноко лежащего на тротуаре пистолета. Слишком далеко, чтобы дотянуться. Я так сильно этого хотела, что думала, это желание разорвёт меня на куски. Мне хотелось прижать ствол к ноге Келсы, нажать на курок и раздробить её вдребезги, превратив в месиво из крови, костей, мышц и слизи. Я хотела сделать это с другой ногой и обеими руками. Я хотела отстреливать её по кусочку за раз, как она делала это со мной.
Только у меня не было времени. Вампиры и полукровки всё ещё сражались передо мной. Люди и гоблины сражались позади меня. В какой-то момент две битвы смешались в единую зону боевых действий. А время поджимало.
— Ты этого не заслуживаешь. — Я схватила нож обеими руками и поднял его высоко над её горлом. — Ты заслуживаешь гораздо худшего, кровососущая сука.
Я всадила нож в горло, Келса булькнула. Кровь потекла изо рта, стекая по щекам и горлу. Вытащив нож, вытерла его об её одежду.
Я слышала, что месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным. Понятия не имела, что это значит, но сомневалась, что эта фраза способна описать ту холодную пустоту, которую я почувствовала от того, что сделала. Не было ни удовлетворения, ни радости, ни ощущения завершенности. Просто ещё одно убийство. Зазубрина на моём поясе.
— Нет! — Айлин подбежала ко мне, легко увернувшись от нескольких безумных гоблинов, пытавшихся её остановить. Ярость окрасила её бледные щеки багровыми пятнами. Лавандовые глаза сверкали и полыхали гневом.
Я стояла на дрожащих ногах. Раны ныли и болели. Я не отступила от Айлин, когда она сократила расстояние между нами.
— Она была моей, — прорычала Айлин. — Она убила мою сестру.
— И убила меня, поэтому я убила её. Смирись с этим.
Последнюю фразу, наверно, не стоило говорить. Покрытая кровью и дрожащая с головы до ног, Айлин была так сильно измотана сражением, бушевавшим вокруг нас, что находилась на грани срыва. И моя маленькая реплика оказалась последней каплей. Она попыталась ударить меня, но была небрежна, замахиваясь. Удар отскочил от моего виска, раздражая больше всего на свете. Я ударила её коленом прямо в живот. Айлин согнулась пополам. Я толкнула её локтем в поясницу, и она упала.
— Извини, но я слишком занята, чтобы сражаться ещё и со своими союзниками, — проговорила я.
Подняла пистолет и засунула его за пояс брюк. Второй нож был потерян. Это не имело значения, у меня пока оставался первый.
Ход сражения переменился в нашу пользу. Когда их предводительница умерла, часть гоблинов прекратила борьбу. Они атаковали с меньшей яростью. Маленькие группы отступили к деревьям, раненые, окровавленные и потерянные. Я заметила Вайята на краю драки, невредимого, если не считать уже имевшейся огнестрельной раны. Рукав его рубашки был испачкан красным, что резко контрастировало с бледным, потным лицом. Он не должен там сражаться, но он был на ногах. Тибальт стоял рядом, обозревая поле боя и разговаривая по рации.
Оставшиеся полукровки, может быть, дюжина, уже отступали к входу в центр. Вампиры следовали за ними на расстоянии, очевидно не желая преследовать их в тесном пространстве. Полукровки, однако, остались на крыльце и не двинулись к двери.
Мне было плохо видно море тел между мной и центром, лишь то, что некоторые стояли, а большинство — нет. Вампиры двинулись вперёд. Что-то серебряное взметнулось в воздух с крыльца. Вампиры бросились в рассыпную — слишком поздно. После удара об асфальт раздался взрыв. Огненный шар взметнулся в небо, пожирая всех в радиусе десяти футов. Вампиры кричали в агонии. Пламя билось о совершенно новый силовой щит, который сверкал аквамариновым цветом.
Жар пронёсся по стоянке. Я подняла руки, чтобы защитить лицо. Сам огонь быстро рассеялся. Расплавленный асфальт и обгоревшие тела отмечали зону взрыва. Горстка уцелевших вампиров отступила, присоединившись к рядам команд триады, перегруппировывающихся у джипов.