Я забралась на последний джип, его крыша была пестрой палитрой пятен крови и кусочков кожи. В этом месиве я обнаружила ожерелье с крестиком, его тонкая цепочка почему-то не была разорвана — маленькое напоминание обо всём, от чего Алекс отказался ради меня. Я сунула его в карман, радуясь, что оно вернулось, и спрыгнула на землю.
Рядом со мной появилась Кисмет. Кровь текла из глубокой раны на её левой ноге. Остальная кровь на её одежде была цвета фуксии. Она оглядела меня с головы до ног и приподняла бровь, глядя на мои впечатляющие ранения.
— Бывало и хуже, — проговорила я.
Тибальт подбежал к нам.
— Тыловые группы докладывают, что убили полдюжины гоблинов, которые пытались сбежать, — отчитался он, — но никакой другой активности с той стороны здания.
— Мы тоже отлавливаем их, как можем, — сказала Кисмет. — Когда их предводительница мертва, они не знают, что делать. Мужчины-гоблины обычно не слишком умеют думать сами.
— А Товин всё ещё заперт внутри, — напомнила я. — Не знаю, то ли он просто выжидает, пока мои часы истекут, то ли он хочет, чтобы мы вошли внутрь. Который час?
— Без четверти три.
Остался час. Я огляделась в поисках Вайята, желая посоветоваться. Его не было среди раненых. У меня ёкнуло сердце. Кисмет что-то говорила, но я отошла в сторону. Проталкиваясь мимо людей, ощутила беспокойство, льдом сковавшее живот.
Я обнаружила его на другой стороне от джипов, стоящим посреди ужасной сцены из мертвых тел и ядовитых паров крови. Вайят повернулся ко мне, и я увидела усталость в его опущенных плечах и согнутых коленях. Он дрожал — едва заметно, если не приглядеться. Сквозь шипение его прерывистого дыхания раздавался ровный шлёпающий звук. Я обнаружила его источник под кончиками его пальцев, покрытых красными пятнами. Кровь ровным потоком стекала с его раненой руки.
Страх и внезапное понимание едва не сбили меня с ног. Пуля, возможно, прошла насквозь, как обычный патрон, но такой не являлась. Даже близко нет. Команды триад, направляющиеся в неизвестную ситуацию с участием полукровок или кровопийц, всегда наготове имели оружие с антикоагулянтными пулями в патронниках.
Последние полчаса Вайят истекал кровью.
Глава 28
00:58
Как будто моё внезапное понимание лишило его последних сил, Вайят стал оседать. Он был слишком далеко, чтобы я успела поймать его прежде, чем он упадёт на колени. Я обхватила его за талию и опустила на спину. Он походил на привидение, бледная кожа туго обтягивала его лицо. Губы сухие и бесцветные. Остекленевшие глаза уставились на меня. Тяжелые, неглубокие вдохи втягивались и с шипением вырывались наружу.
Мой желудок скрутило, сжало, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Страх пронзил меня, как зимний ветер. Я опустилась на колени рядом с ним и обхватила его холодные щеки дрожащими руками.
— Вайят, посмотри на меня. Вайят!
Он дважды сильно моргнул и разглядел меня.
— Прости.
— Почему ты ничего не сказал?
— Это лучший выход.
Мне хотелось дать ему пощечину, сильно стукнуть, пока он не возьмёт свои слова обратно. Заставить его встать и отчитать меня за то, что я ударила начальника. Вместо этого я наклонилась и сжала его здоровую руку. Он сжал её в ответ, так слабо. Что-то плотное застряло у меня в горле. Я с трудом сглотнула, не в силах избавиться от этого.
— Для тебя, может быть, и лучший, но я не могу сделать это в одиночку. — Мой голос звучал странно — пронзительно и отчаянно. Шум боя затихал, пока не осталось ничего, кроме нас.
Его бледные губы растянулись в усталой улыбке.
— Ты сможешь, Эви. Ты должна.
— Это моя смерть, чёрт возьми, моя. Не твоя.
— Ты будешь жива. Застань его врасплох. Ты можешь победить.
Я прижалась лбом к его лбу, как будто могла удержать его только прикосновением. Его прохладное дыхание обдувало мои губы, каждый выдох давался с трудом. Я ничего не понимала. Не хотела понимать. Я только хотела, чтобы он остался. Останься со мной и помоги мне сражаться.
— Останься со мной, — прошептала я.
— Я не могу, Эви, пообещай мне.
— Что угодно.
Он сильнее сжал мою руку.
— Жить.
Мои внутренности скрутило. Всё во мне кричало, чтобы я позвала на помощь, боролась и спасла его — хотя знала, что не смогу.
— Эви?
— Обещаю. — Я поцеловала его. Когда отстранилась, единственная слеза скользнула по его щеке. У меня болела грудь. Жгучие слёзы застилали глаза, жгли нос.
Я держалась, пока его рука не ослабла. Его веки опустились, навсегда скрыв блестящие черные глаза. Грудь снова поднялась и остановилась. Вайят лежал так неподвижно, что мне показалось, будто весь мир застыл на месте. Затем мучительный крик разрушил чары, и я поняла, что кричу.
До этого момента я никогда не воспринимала фразу «разбитое сердце» иначе как метафору. И всё же, когда обняла Вайята дрожащими руками и прижала к груди, я почувствовала это наяву. Что-то внутри меня разлетелось вдребезги, выпуская наружу гнев и боль, не похожие ни на что, что я когда-либо чувствовала, — цельные, дикие и бесконечные. Я с головой погрузилась в отчаяние потери последнего человека, которого любила в этом мире, мёртвого в моих руках.
Однако мое погружение в печаль было довольно грубо прервано ослепительным серым светом. Даже с закрытыми глазами я видела только его. Он пронзил меня, как молния, электризуя каждое нервное окончание. Я падала во всепоглощающий огонь, который не горел. Это придало мне сил, и в хаосе боли и исступления перед моим мысленным взором пронеслась жизнь.
Маленькая девочка, настолько одинокая, что предпочитает игрушечных животных другим детям, непонятая своими неосведомленными родителями, которые действуют из лучших побуждении, введённые в заблуждение психологами. Неудачница в старшей школе, делающая неправильный выбор и попадающая в неприятности чаще, чем её бедные родители могут выручить её. Попытка справиться с потерей всех важных для неё людей, и отчаянная потребность начать всё сначала.
Это могли быть и мои собственные воспоминания, за исключением действующих лиц и точки, в которой они расходились. В то время как моя история закончилась успешной работой с триадами, история этой девушки закончилась в ванне с горячей, кровавой водой. Это была жизнь Чалис, которую я пережила, все её воспоминания всплывали на поверхность, когда договор, заключённый между Вайятом и Товином, рухнул.
Вайят мертв. Я должна жить. Навсегда запертая в чужом теле, с жизнью Чалис, спрятанной в глубине моего сознания. Живая. Целая. И в ярости.
Я вижу, как она идёт по кампусу колледжа, с трудом удерживая слишком большое количество книг и стаканчик с кофе. Неуклюжий, торопливый молодой человек толкает её, роняя книги на землю, проливая кофе на свои брюки цвета хаки. Алекс. Он собирает её книги, улыбаясь ей своей солнечной улыбкой. Я чувствовала её любовь к нему — искреннюю привязанность к нежной душе, которая приняла Чалис вместе с её тараканами в голове и всем остальным. Его судьба так несправедлива.
Как я могла видеть всё это? Чалис Фрост была давно мертва, её душа обрела покой. Была ли память чем-то большим, чем просто сознание? Неужели какая-то часть осталась после смерти, и её тело несло в себе часть памяти, как и душа? У меня было достаточно проблем с моими собственными воспоминаниями и эмоциями; мне не нужно, чтобы кто-то другой давил на мою голову.
Серый свет померк. Всё ещё обнимая Вайята, я больше не чувствовала под собой твердый асфальт. Приторный запах земли и листьев насторожил меня прежде, чем успела, как следует осмотреться. Совершенно случайно я перенесла нас обоих в лес. Я всё ещё слышала отдаленный гул голосов, случайные всплески выстрелов, остаточный запах взрыва.
Неужели освобождение от чар Товина сделало меня достаточно сильной, чтобы я могла переносить не только себя, но и других? Подтверждением этого стало наше новое место, и очень слабая боль между глаз. Всё мое тело гудело от энергии. Она втянулась в меня, как спасательный трос в саму землю. Полностью завладев телом Чалис, я подключилась к разрыву и была бессильна его отключить.