Под свечами находились шесть металлических ящиков, в которых люди переносят собак крупных пород. Ящики, покрытые наполовину темной тканью, вибрировали от движения: царапанья, рычания живых зверей, желающих выбраться наружу. После того что я увидела наверху, меня бросило в дрожь при мысли о том, что могло находиться внутри.
По середине землянки располагался выложенный кирпичом круг размером с обруч. Тем не менее, черная вода заполняла его — такая же, как и в бассейне у основания водопада Первого Предела — темная и таинственная, казавшаяся бесконечно глубокой. Энергия потрескивала и щёлкала в воздухе, и, стоя в нескольких футах от неё, я почувствовала себя так близко к истинной силе, как никогда раньше.
Шагнула ближе к бассейну, привлечённая его знакомой энергией, не понимая почему. Являлась ли вода каким-то образом частью уравнения? Это имело смысл, учитывая, что я знала и видела как в горах, так и в городе. Большая часть Падших сосредоточена в центре города — на полуострове с рекой с двух сторон и горами прямо на севере. Похоже, расположение столь же важный компонент магии, как и чувства.
Я смотрела в ониксовую лужу, на свои спутанные волосы, окровавленное лицо и широко раскрытые, ищущие глаза. В поисках кого-то, казалось бы, не находящегося в комнате.
Дверь с грохотом захлопнулась, звук удара эхом отозвался у меня в ушах. Я быстро повернулась, тут же положив руку на пистолет Кисмет, и мое сердце чуть не остановилось. Товин стоял в комнате, такой же равнодушный к происходящему вокруг, как и раньше на балконе. Передо мной, в трех шагах от меня, он не казался впечатляющим. Но физический рост мало что значил. Я видела его силу в действии.
— Ты сама не знаешь, что натворила, — сказал он повелительно и твердо. Я не ожидала услышать сильный голос от такого маленького, скромного тела.
Изогнула бровь.
— И что такого я сделала? Это не мои научные проекты наверху, приятель. Даже я не настолько больна.
— Досадные ошибки, к которым я очень привязался. Сомневаюсь, что в своей короткой, бессмысленной жизни ты имела домашнее животное, но я не могу заставить себя уничтожить их. — Он говорил не так, как я ожидала от эльфа. У него не было отрепетированной интонации или высоко поднятых бровей. Он говорил, как любой другой человек на улице.
— Зачем они нужны?
— Ты всего лишь винтик в этом великолепном колесе, Эвангелина. Ты и Трумен, оба лишь актеры на необходимые роли, но не единственные, имеющие значение. Мне нужны были нормальные сосуды.
— Так вот что в этих клетках? Сосуды? — Я не собиралась пытаться разгадать эту загадку. Мои навыки дедукции и терпение остались на поверхности. Здесь, внизу, мне нужны быстрые и простые ответы, чтобы я могла поскорее убить его и покончить с этим.
Товин кивнул:
— Идеальные сосуды для размещения Испорченных.
Вместо того чтобы идти, он, казалось, проплыл мимо меня вдоль изогнутой линии комнаты к ближайшему ящику. Сдернул черную ткань. Внутри, присев на корточки, сидела версия собаки в человеческий рост. Её морда была не особо выражена, но острые зубы присутствовали в столь же многочисленном количестве. Она выглядела способной стоять и бегать на двух ногах, а не на четырех.
— Нам не хватало человеческого начала, — произнёс Товин, словно речь шла о любимом ребенке. — Гибридов вампира и гоблина недостаточно, даже с добавлением собачьих черт. Мы должны были смешать нужное количество человеческой ДНК. Результат — поразительно идеальный, как ты можешь видеть.
И поразительно уродливый.
— Идеально подходит для одержимости демоном?
— Ты себе даже не представляешь, что ими овладеет.
Последние кусочки головоломки с грохотом встали на свои места. Наша теория была верна: сделка по свободной воле должна была взять Вайята под контроль эльфа. С контролируемым разумом Товин получил бы идеальный сосуд для Испорченного и существо невероятной силы в своё распоряжение. Он держал своих собак-гибридов в клетке и готов был принять других демонов — вероятно, менее могущественных и управляемых Испорченным. Единственная неизвестная в этой хреновой ситуации — следующий шаг Товина теперь, когда Вайят мертв. И у меня остался последний вопрос перед нашим смертельным «танцем» — окончательное подтверждение.
— Значит, это всё ты? — спросила я. — Каждый момент, начиная с убийства моих напарников по команде и заканчивая похищением Вайята и моим воскрешением? Ты это делал?
— Да. Люди так податливы, когда дело доходит до их чувств. Так много моих собратьев-фейри жаждут испытать многообразие ваших эмоции, но меня это никогда не привлекало. Любовь всегда будет самым большим недостатком вашего вида. Она заставляет вас делать действительно глупые вещи.
— Вроде таких? — Я выхватила пистолет и выстрелила ему в голову. Как и раньше, время замедлилось и после ожидания в вечность полностью остановилось. Как и на балконе, Товин поймал пулю на лету.
Мне нечего было терять, и больше не имелось никаких трюков, я начала нажимать на спусковой крючок во второй раз. Невидимая рука выдернула пистолет из моих пальцев и швырнула его через всю комнату. Мое тело откинуло назад, и от внезапного удара об грубо обтесанные стены у меня перехватило дыхание. Толстый корень впился мне в поясницу. Я не могла пошевелиться, удерживаемая какой-то невидимой силой, ноги болтались в двух футах от земли.
Плохо.
Товин подошёл ближе к черному бассейну, бросив на меня жалостливый взгляд, прежде чем посмотреть вниз. Зеркальная вода начала пульсировать и, пока я наблюдала, она закипела.
— Эти события уже давно в движении, Эвангелина. — Его голос было трудно расслышать из-за рёва бассейна. — Я не могу остановить их, как не могу изменить цвет неба. Этот Испорченный требует более управляемого сосуда, чем солдаты, которых я создал. С потерей моей марионетки Трумена…
Он бросил на меня презрительный взгляд, и я готова была поклясться, что под ним скрывается неуверенность.
— Мои солдаты не обладают человеческой свободой выбора. Это то, что вы люди глупо принимаете как должное, когда живете своей скудной жизнью. Я не могу воссоздать её, но могу украсть и связать ею Испорченного.
Наконец-то я поняла. Амалия говорила, что Испорченные — существа чистых эмоций и инстинктов, неспособные делать моральный выбор. Они просто действовали. С другой стороны, люди делали моральный выбор с тех пор, как Ева якобы откусила от этого проклятого яблока. Свобода воли была яблоком Товина, а обладание Вайятом гарантировало ему контроль. Так как же?..
— Тобой будет не так легко управлять, как тем, чьей свободной волей я владею, — продолжал Товин, снова поворачиваясь к пузырящемуся озеру, — но переход Испорченного нельзя остановить, и принять его придётся твоему телу.
Живот скрутило. О, чёрт возьми, нет. Он не вселит в меня демона. Я тщетно боролась со своим барьером, страх граничил с паникой.
Кипящая вода начала крутиться, пока вся её поверхность не превратилась в сводящий с ума водоворот. Магическая энергия щёлкала и искрила в нашей подземной темнице. Замерцало пламя свечей, но воздух оставался совершенно неподвижным. Товин произносил слова на неизвестном мне языке. Он все-таки это делал — тащил Испорченного через разрыв. Стремился выпустить демона на свободу против меня и всего остального ничего не подозревающего мира.
Чернота поднималась из центра кружащегося вихря, как струя чернил сквозь воду. Она парила в нескольких футах над ней, бесформенная паутина размером не больше волейбольного мяча. Рот Товина продолжал двигаться, произнося слова, неслышные за криками в моей голове. Он махнул рукой, указывая на меня. Черная клякса вздрогнула и, клянусь, посмотрела прямо на меня. Затем она поплыла вперёд.