— Прости, Эви, — прошептал он. — Мне так жаль.
— Чего жаль?
Он напрягся. Я отпрянула на расстояние вытянутой руки. Он сжал губы в тонкую линию, пристально вглядываясь почерневшим взглядом в мои глаза, словно выискивая там… что-то. Яркие пятна появились на его потемневших от щетины щеках, а у меня от его пристального взгляда закружилась голова.
— Эви, что ты помнишь? — спросил он.
Мне не нравилось как это прозвучало. Я снова попятилась от него, оставляя между нами расстояние в несколько футов.
— Помню, как триады атаковали клан Уолкин, убивая их лишь потому, что они прятали меня. Я позвонила тебе, потому что не знала, что делать. — Но мои воспоминания по-прежнему обрывались на том, как я пробиралась по городской улице к месту нашей встречи.
— Это было неделю назад, — сказал он.
— Без шуток? Ты не против заполнить мои пробелы?
Отчаяние исказило черты его лица. Я прикусила щеку, сжала кулаки, сопротивляясь сильному желанию снова его обнять. Что-то случилось со мной, что-то очень плохое.
— Вайят, что случилось? Как я умерла?
Он мерцающим взглядом посмотрела на моё плечо:
— Ты ранена.
— Я в порядке. — Как ни странно, но ножевая рана меня больше не беспокоила. Осталось что-то похожее на раздражающий зуд. — Как я умерла?
Он похромал к одной из сушилок и открыл дверцу. Смятое белье повалилось на пол. Вайят положил драгоценный камень на сушилку и начал перебирать одежду. Я взглянула на камушек, подумав, что именно он играл для Вайята роль плаща-невидимки, и сколько он за него заплатил.
— Вайят?
— Хорошая цепочка.
Я коснулась крестика, висящего на моей шее.
— Не меняй тему.
Он проверил пояс на джинсах и, удостоверившись, что они подходят, бросил их на стол в центре комнаты.
— Я должен был быть там, когда ты очнёшься, — проговорил он, возвращаясь к поискам. — Но ты не вернулась туда, где мы тебя ждали. Знаешь, даже мертвая, ты чертовски вредная.
Я улыбнулась на такую знакомую подколку. Всегда предпочитала сомневаться в его приказах, а не слепо следовать им, и это его бесило. Так же как бесились мои напарники, когда были живы. Даже если я не права, всё веселье заключалось в самом споре.
— В следующий раз получше оставляй след из хлебных крошек, и я постараюсь воскреснуть в нужном теле, — ответила я.
Он бросил хлопковую рубашку поверх джинсов и встал. Побелевшие губы сжались, в глазах отражалась мука. Мои внутренности скрутило в узел. Я такая сука. Он стоял здесь, передо мной, истекая кровью, а я продолжаю приставать к нему, требуя ответы на свои вопросы.
— Сними рубашку, — сказала я, подходя ближе.
Вайят вопросительно выгнул бровь.
Я закатила глаза:
— Позволь мне осмотреть рану, болван.
Я потянулась за рубашкой, но он перехватил мою руку. От его прикосновения дрожь прокатилась по руке. Я испуганно на него посмотрела. Что-то опасное промелькнуло в его взгляде и тут же пропало. В голове раздались тревожные звоночки.
— Это сделал я, — произнес он.
— Сделал что?
Его плечи опустились. Он буквально излучал мучительную боль. Затем убрал руку с моего плеча, и мне стало тоскливо без его прикосновения. Только на мгновение, потому что потом он произнес слова, разрушившие всё:
— Я убил тебя.
Глава 4
69:47
— Не смешно, — я сжала руки в кулаки. По спине пробежала дрожь.
— Это не шутка, Эви. Ты умерла из-за меня, — нахмурился Вайят.
Толика страха испарилась, сменившись раздражением. Я могла бы ударить его в челюсть.
— Почему ты сразу так не сказал? «Ты умерла из-за меня» и «Я убил тебя» разные вещи.
— Для меня это одно и тоже.
— Это не ты умер!
Он вздрогнул, как от пощечины. Неуверенность промелькнула на его лице, но боль осталась неизменной. Правда, у меня не было полной уверенности в том, что моя смерть каким-то образом его вина — факт, который ещё предстоит выяснить, так как в моей дырявой, как швейцарский сыр, памяти отсутствовала пара важных деталей.
Вайят повернулся ко мне спиной и попытался снять пропитанную кровью рубашку. Она застряла на полпути, обнажая перекрещивающиеся тонкие синяки длиной с карандаш. Они украшали нижнюю часть его спины, как граффити, темно-синие и выглядящие болезненно. Его руки зацепились за липкие рукава, запутав их над головой в клубке, что показалось бы смешным, если бы он не вскрикнул.
Рана от ножа зияла чуть ниже его грудной клетки и всё ещё кровоточила. Глубокая, но не рваная или опасная для жизни, как я сначала предположила. Я повернула Вайята и помогла ему вытянуть голову и руки через рубашку, наконец освободив его от испорченного хлопка. Ещё больше синяков, идентичных прежним, отмечали его грудь и четко выраженный пресс. Он словно прошел через ад. И если бы я узнала, что он сделал это исключительно из-за меня, оставила бы ему такой же синяк под глазом.
— Возможно, надо будет зашить, — я бросила старую рубашку на пол в мокрую кучу.
— Всё в порядке.
— Правда? — положив руки на бедра, я пристально посмотрела на него, надеясь, что эта поза так же действенна в теле Чалис, как была в моем старом. — С каких это пор ты приуменьшаешь опасность от какой-либо раны, Вайят?
Его рот открывался и закрывался несколько раз подряд, пока он, наконец, решил не отвечать. Я порылась в недавно выстиранной одежде, пока не нашла простую белую хлопковую футболку. Оторвала от неё длинную полоску, а затем сложила оставшуюся часть для временной повязки. Когда снова обратила внимание на Вайята, он уже снял окровавленные джинсы и натягивал новые.
— Руку подними, — попросила я.
Он подчинился, закидывая руку за шею и освобождая мне поле деятельности. Я прижала импровизированную повязку к ране. Вайят зашипел, а я вздрогнула.
— Так мы поговорим об этом? — спросила я. — Руку.
Он прижал ладонь к повязке.
— Знаешь, я представлял этот разговор дюжину раз, как пытаюсь объяснить тебе всё. Теперь это просто… сложно.
— Используй слова попроще. — Я обмотала полоску вокруг его талии и поместила её на повязку. Скрутила концы и затянула их в узел.
Он хмыкнул:
— С чего мне начать?
— Как насчет того дня, когда я умерла? — предложила я, завязывая второй узел. Не хотелось сдвинуть повязку.
— Семнадцатое мая.
Три дня назад. Через четыре дня после последнего, что я помнила. Внезапно почувствовала сухость во рту.
— Ладно, хорошо. Тогда пойдем ещё дальше назад? Почему, черт возьми, триады убили Уолкинов? Мне нужно освежить память, если мы продолжим говорить об этом.
Вайят потянулся за свежей рубашкой, но не стал её надевать. Он трогал синий материал, о чём-то размышляя. Я узнала эту задумчивость на его лице. Одним из преимуществ нового тела стало то, что он больше не знал моих жестов и слабостей, как я всё ещё знала его.
— Я, честно говоря, не знаю почему, Эви, но это было слишком, — сказал он. — Официальная версия состояла в том, что руководство Департамента хотело, чтобы ты была нейтрализована любой ценой. Они думают, что ты убила своих собственных напарников по триаде. Они обвиняют тебя в убийстве Эш и Джесси.
Ну, наполовину они правы.
— По всей видимости, в Совете фейри стало известно, что один из членов триады, по их словам, предатель, — продолжил он. — Когда они узнали о проблеме на мосту и о том, что ты замешана, то вмешались.
Будь проклята я и моя печально известная репутация.
— Когда один из руководителей Совета вызывает наше начальство и требует, чтобы тайный отряд охотников за головами нейтрализовал угрозу, они слушаются. Когда руководство узнало, где ты остановилась, они запланировали штурм и приказали триадам его провести.
— Ага, я помню эту часть.
Крики моих друзей, когда они умирали, никогда не исчезнут из моей головы. Даника, которой едва исполнилось шестнадцать, заставила меня бежать. Мне никогда не следовало оставлять Уолкинов одних, чтобы они сражались с триадами, которые не должны были атаковать с самого начала.