Домой Антуан вернулся подавленным.
Его горе было так велико, что в тот вечер он не нашел в себе сил поделиться им с матерью, которая наверняка ничего не слышала о происшествии. Горло сжимали спазмы, на сердце было тяжело, перед глазами то и дело возникало недавнее зрелище: ружье, морда Улисса – особенно его глаза, массивная фигура господина Дэме… Не в силах объяснить, что с ним, и даже поесть, он соврал, что неважно себя чувствует, поднялся в свою комнату и долго плакал там. Мать крикнула снизу: «Антуан, все в порядке»? Он даже удивился, что ему удалось вполне членораздельно выдавить: «Да, все хорошо!», чего госпоже Куртен оказалось совершенно достаточно. Уснул он очень поздно, ему снились мертвые собаки и ружья. Проснулся Антуан разбитым от усталости.
По четвергам госпожа Куртен спозаранку уходила торговать на рынке. Среди всех небольших подработок, которые ей удавалось набрать на протяжении всего года, эту она по-настоящему ненавидела. Из-за господина Ковальски, сквалыги, как она говорила, который платил своим служащим по минимуму, вечно с опозданием, и за полцены сбывал им просроченные продукты, которые следовало бы выбросить. Подниматься ни свет ни заря ради трех франков шести су! Однако она делала это уже почти пятнадцать лет. Чувство долга. Она всегда вспоминала об этом накануне, и одна мысль о необходимости идти на рынок наводила на нее тоску. Высокий и тощий, с худым лицом, впалыми щеками, тонкими губами и горящими глазами, нервный, как кошка, господин Ковальски мало соответствовал образу торговца мясом и домашней птицей. На Антуана, который частенько видел его, лицо этого человека наводило ужас. Ковальски купил лавку в Мармоне и после смерти супруги спустя два года после их переезда в город держал ее вместе с двумя подручными. «Ни за что не хочет нанять еще кого-нибудь, – ворчала госпожа Куртен, – считает, что нас и так много». Лавка находилась в Мармоне, но каждый четверг хозяин разъезжал по нескольким деревням, заканчивая свою торговлю в Бовале. Длинное изможденное лицо господина Ковальски служило объектом шуток среди детей, прозвавших его Франкенштейном.
В то утро госпожа Куртен, как обычно, уехала в Мармон первым автобусом. Антуан уже не спал и слышал, как она осторожно заперла дверь. Он поднялся, выглянул из окна своей комнаты и увидел сад господина Дэме. Там, в дальнем углу, находящемся вне его поля зрения, лежал мешок для мусора, а в нем…
Слезы вновь брызнули из глаз Антуана. Он был неутешен не только из-за смерти Улисса, но и потому, что она болезненно перекликалась с его одиночеством последних месяцев, со всеми его разочарованиями и огорчениями.
Мать возвращалась только к вечеру, а потому оставляла распоряжения на день на висящей в кухне грифельной доске. Среди них всегда значилась уборка и покупки в мини-маркете, а также нескончаемые рекомендации: прибери у себя в комнате, в холодильнике ветчина, съешь хотя бы йогурт и какой-нибудь фрукт и так далее.
Госпожа Куртен, которая всегда делала все заранее, непременно придумывала, чем ему заняться, с этим у нее никогда не возникало сложностей. Антуан вот уже неделю с вожделением пялился на лежавшую в шкафу посылку от отца. По размеру она вполне соответствовала игровой приставке, но душа не лежала заглянуть. Он постоянно вспоминал о смерти собаки, о том, как ужасно и внезапно все произошло. Тогда Антуан занялся делами. Сходил за покупками, ни с кем и словом не обмолвившись и только кивнув в ответ на приветствие булочника. Он не мог произнести ни слова.
После полудня мальчик поспешил укрыться в лесу Сент-Эсташ, собрав все, что он не съел, чтобы выбросить где-нибудь по пути. Оказавшись возле дома Дэме, он постарался не смотреть в тот угол сада, где валялись мешки с мусором. Антуан ускорил шаг, сердце едва не выпрыгивало из груди. Он сжал кулаки, бросился бежать и остановился только у подножия дерева, в ветвях которого находился его шалаш. Отдышавшись, мальчик поднял глаза. Укрытие, которому он отдал столько времени, предстало перед ним удручающе уродливым. Из-за обрывков брезента, сетки и толя сооружение напоминало трущобы. Антуан вспомнил, с каким отвращением смотрела Эмили на его детище… В ярости он забрался наверх и разрушил свое творение, сбросив вниз обломки дерева, доски и бесформенные лохмотья. Когда все было кончено, он без сил спустился на землю, прислонился спиной к дереву, сполз на траву и надолго задумался о том, что же ему делать. Жизнь утратила всякую привлекательность. Ему не хватало Улисса.
И тут появился Реми.
Антуан еще издали приметил его фигурку. Малыш ступал осторожно, точно боялся раздавить грибы. Наконец он оказался перед Антуаном, который, обхватив голову руками, сотрясался от рыданий. Реми остановился, безвольно опустив руки. Взглянув вверх, он увидел, что шалаш разрушен, открыл было рот, но Антуан резко перебил его.