Я осторожно погладил жницу по спине, по обтягивающему комбинезону. Ткань мягко разошлась под пальцами, я коснулся кожи — такой же гладкой, но тёплой.
— Максим! — строго произнесла Дарина.
Но мы оба знали, что если бы она не хотела, то комбинезон бы не раскрылся. Я осторожно начал стягивать ткань, Дарина вздохнула и легла на живот. Сказала капризно:
— Я собираюсь спать. Не знаю, что ты там надумал… но я непреклонна и уже сплю…
Я поцеловал её между лопаток, жница вздохнула, замерла под моими губами. Несколько секунд лежала расслабленно, пока я спускался губами вдоль спины, потом перевернулась и воскликнула:
— Нечестно!
Глаза у неё смеялись и наливались сиреневым мерцанием. Я не останавливался, она задышала чаще, рывком присела и стала стаскивать с меня джинсы.
— Ещё более нечестно… — прошептал я, почувствовав касание её губ.
Конечно же, кончилось тем, что мы всё-таки уснули вместе. Может быть, Дарина и не спала: когда я засыпал, она смотрела на меня и тихо-тихо гладила по щеке, когда проснулся — сразу встретил её взгляд.
Было девять утра. У Дарины начинался её обычный день в Гнезде. Она будет учить куколок, в чём бы эта учёба ни состояла. А мне пора приступать к своей неожиданной работе.
Я отказался от завтрака (хотя у Изменённых на удивление хороший кофе). Деньги в кармане были, я собирался что-то съесть по пути. Дарина ушла куда-то в глубины Гнезда, я направился к выходу.
И обнаружил у выхода Наську, болтавшую со стражей.
Собственно говоря, мне хватило одного взгляда, чтобы всё понять. Куколка оделась как «приличный человеческий ребёнок»: брючный костюмчик и школьного вида чёрные туфли.
А ещё на голове у неё было серое кепи.
— Нет, — сказал я.
— Чего «нет»? — с вызовом спросила Наська.
— Вот это «нет»! — я ткнул пальцем в кепи. — Трубку тоже взяла?
— Курить вредно.
— Ну и какой из тебя детектив, если без трубки? А ещё ты меня очень огорчила! Подслушивать — фу!
— Я не подслушивала! — возмутилась Наська. — Мне Гнездо велело наблюдать за расследованием!
— Что?
Я мысленно потянулся к Гнезду. И получил ответ, на удивление твёрдый и уверенный.
Да, это Гнездо посылало со мной Наську. Не то, чтобы наивно считало её почерпнутые в детективах знания полезными. Но Гнездо хотело знать, что происходит. Дарина уйти не могла, а куколка — вполне.
Стража с любопытством смотрела на нас.
Что она вообще обо мне думает? Человек, призванный, живущий со жницей… Редкий экземпляр!
— Наська, я не могу тобой рисковать, — сказал я.
— Я не ребёнок, я не человек вообще!
— Неважно!
— Меня убить труднее, чем тебя!
Это, конечно, было правдой.
— Нет, — сказал я. Мысленно обругал Гнездо, так, что оно растерянно притихло. — Ты остаёшься, занимаешься учёбой, получаешь свои пятёрки с плюсом. Потом я непременно всё тебе расскажу и посоветуюсь. Считай, что ты детектив, а я твой помощник, который на месте всё изучает.
— Как Ниро Вулф и Арчи Гудвин?
— Кто? Да, наверное. Я твой Ниро Вулф.
Наська хихикнула.
— Вулф толстый как монах, сидит в кабинете. А бегает Гудвин.
— Прекрасно. Я Арчи Гудвин. Гудвин великий и ужасный. Иди, почитай «Волшебника Изумрудного города».
— Давно прочитала.
— Тогда в прятки поиграй!
— Ладно, — неожиданно согласилась Наська. — Так даже интереснее.
Я с подозрением посмотрел на неё, но Наська надулась и быстрым шагом ушла, уперев руки в бока.
— У неё избыток энергии, — пожаловался я страже. — Реактивная девчонка!
— Маленькая ещё, — согласилась стража важно. — Ей же всего десять лет.
— А тебе? — не удержался я.
— Одиннадцать.
Вздохнув, я отсалютовал страже и вышел из Гнезда. Прикинул, как лучше добираться и повернул к Тверской.
Ехать тут недолго, три станции. Выходя на Павелецкой, в неожиданно большой толпе, я уже выбросил Наську из головы.
И только увидев серое кепи чуть ниже на эскалаторе, понял, что зря.
Похоже, упомянуть игру в прятки было ошибкой.
Выкатившись наверх и обнаружив меня, стоящего с мрачным видом, Наська никакого раскаянья не проявила. Развела руками и спросила:
— Ну и что ты сделаешь?
Сделать я ничего не мог.
Силой потащить назад? Ну, во-первых, это вызвало бы подозрение окружающих. А во-вторых, если Наська упрётся — я её и с места не сдвину.
— Сяду и буду сидеть на скамейке, — сказал я.