– На вид обычная женщина, – сказала Милана осторожно. – Даже красивая женщина.
– Ну да… И документы у нее нормальные, и в сумочке ничего подозрительного. Елена говорит, что сердце нечеловеческое. Там две дополнительные камеры.
– Шестикамерное? – удивилась Милана.
– Три предсердия, три желудочка. Дополнительная вена и артерия, кажется, идут прямо к мозгу. Мы еще глянули быстро мышцы – Елена говорит, что такого вообще в природе не бывает. Какой-то особый тип мышечной ткани, надо смотреть под микроскопом, но… В общем… там у нее словно всё улучшено. Понимаете?
– Она Прежняя, – сказал я, холодея.
– Да, – кивнул Лихачев. – Я это допускал. Но не думал, что они так отличаются внутри.
– Я готова помогать, – решила Милана, покрутила головой, ища, куда бросить окурок. – Если так, то я готова. Я как-то сразу перестала ее жалеть!
– Подожди, надо понять, что делать, – сказал Лихачев. – Убитый Продавец – уже плохо. Но его соплеменники хотя бы разрешили вести следствие и проводить вскрытие! А тут – убитый Прежний. Я не знаю, что делать.
– Официально их как бы нет, – заметил я.
– Но мы как минимум одного знаем, – Лихачев вздохнул. – И пусть даже Прежним теперь запрещено убивать людей, он и в своей человеческой должности может нам жизнь превратить в ад!
– Вас с работы вытурят, – кивнул я.
– Меня с работы, Милану из института, при желании найдут и тебя за что посадить, и как близких зацепить… – Лихачев покачал головой. – Ребятки, я не хочу вас подставлять. Эта женщина – не преступник, а тоже жертва. Я велел Елене привести ее в порядок, насколько возможно. И надо… – он помедлил, – звонить Ивану. Ты помнишь его прямой номер?
Я кивнул.
– Так будет быстрее, – решил Лихачев. – Мне-то придется продираться через секретарей. Позвони. Расскажи без деталей, что случилось. Пусть забирают тело.
Я подумал, не связаться ли вначале с Продавцом.
Потом подумал, что неприятностей, связанных с Иваном, будет куда больше.
– Хорошо, – сказал я. – Позвоню.
– Давай, Максим, – подбодрил Лихачев. – Влезли же мы в дерьмо по уши… Извини, Милана, что тебя вытащили.
Милана пожала плечами и ответила:
– Ничего. Если честно, мне эти недели было как-то одиноко и пусто. Наверное, подсела на адреналин.
Я глянул на Наську, взглядом велел ей оставаться (впрочем, она-то была явно в восторге от происходящего) и пошел к двери.
Открыл и замер.
Перед дверью стоял худощавый мужчина лет сорока, в дорогом костюме, в дорогих очках, интеллигентного и одновременно начальственного (а это редко бывает) вида.
Похоже, он давно уже тут стоял, терпеливо ожидая, пока кто-нибудь выйдет.
– Здравствуйте, – сказал я. – Как раз собирался вам звонить.
Иван уставился на меня, на мгновение на его лице промелькнула несвойственная Прежнему растерянность. Потом он кивнул, вновь обретая иронично-пренебрежительный вид.
– Проходите, – помедлив, продолжил я.
В конце концов, ведь Иван был во всё посвящен. Так что разрешение Продавца формально касалось и его.
– К сожалению, войти я не могу, – ответил Иван, оглядывая дверной проем. – Мне, видишь ли, достаточно сделать шаг внутрь, чтобы умереть…
Он с явным интересом заглянул в Комок, сдержанно улыбнулся Лихачеву.
– Здравствуйте, полковник! Привет, девочки! Приятно видеть знакомые лица. Но говорить придется через порог. У вас стульчика не найдется?
Глава пятая
Я принес и передал через порог стул.
Иван покачал головой, забирая его, сказал:
– Ты зря боишься.
Я лишь пожал плечами. «Бояться» – слишком сильное слово. Но я предпочел бы оставаться там, куда Иван войти не может.
Набережная была удивительно пустынной, ни одной машины, ни одного пешехода. Похоже, ее перекрыли? С другой стороны, через Водоотводный канал то и дело мелькали автомобили.
– Я попросил остановить здесь движение, – сказал Прежний, садясь перед дверью. – Чем обязан удовольствию встретить здесь вашу компанию?
Лихачев молчал, я тоже с ответами не лез. Ивана это не смущало.
– Остальные люди тоже здесь? А миленькая жница?
Я подумал, что «миленькая» он добавил специально для меня. Чтобы вывести из равновесия.
Это значило, что мое появление ошеломило и разозлило его.
Не буду я заводиться, не дождется.
– Что вам здесь нужно, Иван Егорович? – спросил Лихачев сдержанно.
Значит, он все-таки Иван? Мне стало неприятно, что у него на самом деле такие обыденные русские имя и отчество. Я не стал расспрашивать Лихачева, но был уверен, что Прежнего на самом деле зовут совсем иначе.